– Банк надежный? – спросил Лохлан первое, что пришло на ум.
На том конце усмехнулись.
– Вполне. За это можете не переживать.
Разум Лохлана получил небольшую отсрочку, выпалив этот идиотский вопрос, для того, чтобы сформировать вопрос правильный:
– Какие у меня гарантии, что я получу сумму после того, как товар будет у вас?
Ответ был резок и не подразумевал компромиссов:
– Никаких! Вы имеете дело с надежной… надежными людьми. Вы должны верить.
Голосовой режим отключился, но канал связи продолжал поддерживаться.
А если обманут? Людям свойственно врать – он никогда не найдет абсолютно честного покупателя. И потом – какие у него еще варианты?
Лохлан быстро набрал адрес места, где лежала книга. Закончив набор, он прочел написанные им самим слова и понял, что видит этот адрес впервые в жизни. Или так только кажется? Наверняка он просто забыл. Флетт быстрым, вороватым движением проверил, не смотрит ли кто украдкой на экран, но никто не смотрел даже в его сторону. Он отправил сообщение и спустя несколько секунд получил ответное. Лохлан взял прикованный к конторке карандаш, взглянув на продавца – тот кивнул, мол, можно, все оплачено, – и быстро записал на мятом листке с обрывком рекламы несколько коротких слов.
Отбой. Эта клавиша тоже предательски захрустела, но удержалась снаружи. На экране высветилась надпись, уверяющая, что все данные безвозвратно уничтожены, и прокатный незарегистрированный коммуникатор отключился. Лохлан вернул аппарат продавцу, опасаясь, что тот заметит сломанную клавишу, но молодой человек забрал коммуникатор, не глядя, и спрятал его под прилавком.
Толпа у «Callboard» стала плотней. Сейчас самый пик посещения «Доски объявлений», через час люди начнут постепенно расходиться – основная масса посетителей «Callboard» приходила сюда в поисках работы, а ближе к обеду работники почти никому уже не были нужны.
Среди двигающихся, толкающихся и ругающихся людей Лохлан заметил довольно молодого чернокожего, который то и дело бросал в его сторону взгляды. Негр явно желал остаться незамеченным, но ему это не удалось. Что-то знакомое было в нем. То ли взгляд – быстрый и неискренний, – то ли движения и мимика – резкие и порывистые, словно у птицы, – то ли что-то еще, чего Лохлан не осознавал.
В памяти почему-то всплыла странная фраза: «Если бы я эту гниду встретил…» В отличие от того, что было написано на бумажке с куском рекламы, слова в этой фразе были понятны. Но о чем или о ком она была сказана… И кем? Если гнидой был тот негр, то Лохлан его уже встретил. Что дальше?
Ответ на банальный вопрос пришел неожиданно. Лохлан даже не успел осознать, что произошло – перед глазами все поплыло, низкое серое небо быстро покрылось черными кляксами, похожими на нефтяные пятна на воде Ферт-оф-Форта, и сознание отключилось.
Когда темнота начала отступать, она уступила место красному. Кровь? Лохлан повел рукой перед лицом, и красное зашаталось. Нет, кровь должна течь, а не шататься. Флетт попытался подняться, и с третьей попытки ему это удалось. Краснота исчезла, вместо нее появилась узкая улочка с полуразрушенными домами, первые этажи которых были помечены муаром, оставленным на память волной, залившей северную, прилежащую к морю часть Анклава. Лейт? Или Punkground? Или Пустырь?
Вспомнив о последнем месте, Лохлан резко встал, лихорадочно озираясь вокруг, – оказаться сейчас на проклятой земле храмовников он хотел меньше всего. Нет, это не Пустырь, район населенный. Вроде бы даже знакомый. Тогда – Лейт.
Лохлан поднял руку и потер саднящую голову. На затылке обнаружилась большая шишка, обхватившая болезненной опухолью гнездо «балалайки». Все было банально, как мир – его просто напросто огрели чем-то тупым и тяжелым по затылку. Лохлан проверил содержимое карманов. Все на месте. Собственно, там и брать-то нечего было.
Где он находился, когда на него напали? Наверное, на «Callboard». Или уже уходил оттуда? Скорее всего – на самом «Callboard» безы следили за порядком. Он что-то продавал там, на Площади. Что? Не исключено, что нападение было как-то связано с продажей. Тогда деньги… Да нет, в том, что денег у него не было, Лохлан был абсолютно уверен.
В левой руке что-то мешалось. Флетт закатал рукав и обнаружил небольшую деревянную фигурку, ярко разукрашенную, на толстом красном шнурке, который был обмотан вокруг запястья Лохлана. Он не помнил, чтобы эта штука была у него раньше. Но он много чего не помнил.
Али повернул ключ. Старенький замок уныло скрипнул какими-то пружинами внутри и хищно вонзил три металлических штыря в косяк двери. Электронный замок закрылся автоматически.
Старинного металлического монстра Арчер купил на блошином рынке, сразу после Катастрофы, когда стало ясно, что с электричеством дело швах. Свет могли отключить в любой момент, а привычные всем электронные замки были вещью абсолютно бесполезной без оживляющей мощные электромагниты электроэнергии. Пользоваться обычными засовами, которые стояли у многих и раньше, Али опасался – отец лежал в своей комнатушке, прикованный к кровати, тетя Герта не всегда вела себя адекватно, она могла выпустить Лейлу, которая хоть и была самым нормальным человеком в доме в его отсутствие, но ей всего десять.
– Ты купишь мне конфетку? – спрашивала Лейла каждое утро, потирая красные заплаканные глаза.
– Обязательно, принцесса, – отвечал Али. – Как только откроют конфетную лавку.
Она все понимала – очень рано повзрослевший ребенок, у которого не было никого, кроме Али. Этот вопрос просто был ритуалом, игрой. Али знал – подобные вещи помогают людям подсознательно убеждать себя в том, что жизнь безопасна, что вокруг привычный и стабильный мир, который не может ничем угрожать. Али и самому хотелось поиграть в эту игру, хотелось забраться в постель, накрыться с головой теплым одеялом и почувствовать себя маленьким мальчиком, который думает, что оградившее его от жестокой действительности одеяло – самая надежная из существующих защит мира. Когда Лейла была рядом, Али на короткий миг превращался в того мальчишку.
Но времена маленького мальчика Али, которого целовала на ночь мама, а отец, уходя на службу, всегда наставлял хорошо себя вести и быть примерным учеником, казалось, прошли миллионы лет назад. А когда маленький Али вел себя неподобающим образом, отец наказывал его. Он отводил сына в каморку, в которой теперь жила Лейла, заставлял снять штаны и… Отец всегда отличался больным воображением. Мать ничего не знала, Али никогда не рассказывал ей об этих «наказаниях». Арчер вытер тыльной стороной ладони выступившую вдруг на глазах влагу. Никто так и не узнал, это было только их с отцом дело. И это оставалось их делом до сих пор.
Мать погибла больше двух лет назад, угодив в устроенную тритонами Сорок Два бойню, отец… Отец не смог вынести потерю любимой жены. Катастрофу он встретил ничего не понимающим овощем, способным только шамкать губами, жуя кашицеобразную еду, и гадить под себя. Иногда, когда Али занимался отцом и заглядывал в его широко раскрытые, словно бы удивленные глаза, почти не мигающие, ему казалось, что старик все понимает, что он только делает вид, просто старается не замечать этот мир. Он хотел, он жаждал покинуть этот мир, но, видно, духу не хватало. А сам Али прилагал максимум усилий, чтобы отец протянул как можно больше. О близких нужно заботиться, о них нужно помнить.