Вот как положено вести себя приличному шасу!
А потому появление спокойного, как застрахованный банковский сейф, Итара вызвало у опытного Биджара легкое удивление. Сначала Хамзи решил, что молодой шас будет умолять об отсрочке, приготовился выслушать длительную и печальную историю и даже прикинул, не сможет ли он, без особого вреда для собственного кошелька, разумеется, помочь бедняге, однако, услышав первые же слова посетителя, директор Гильдии оторопел.
— Биджар, я хочу расплатиться.
В первый момент Хамзи даже не понял, о чем идет речь. И чуть не ляпнул: «Хорошо, сынок, я одолжу тебе нужную сумму под небольшие проценты». С трудом сдержался.
— С долгом?
— Тот штраф, о котором мы говорили в прошлый раз, — напомнил Кумар.
— А, — Биджар натянул на физиономию ничего не значащую улыбку. — Извини, сынок, я не сразу понял, о чем ты. Коньяк? Кофе?
— Кофе, — согласился Итар. — И коньяк.
Он дал возможность Хамзи отдать распоряжение в интерком, расстегнул сумку и выложил на стол несколько стянутых разноцветными резинками пачек.
— Здесь все.
Кумар упивался моментом. Он был слишком молод, а потому считал, что ведет себя не только правильно, но даже красиво: широким жестом ошарашил одного из директоров Гильдии. Будет о чем рассказать Витольду. Благополучный поход в хранилище, счастливое избавление от дамоклова меча долга и успешная поездка к Урбеку — о допущенных ошибках в разговоре со скупщиком краденого Итар уже забыл — не оставили и следа от врожденной сдержанности шаса. К тому же Кумар еще не понимал, что удивлять директоров Торговой Гильдии не следует — чревато последствиями. Эти бульдоги чуяли ложь за тысячу миль и умели намертво сжимать челюсти на горле врага.
— Очень мило, — пробормотал Биджар. Симпатичная девушка принесла бутылку коньяка, два бокала и две чашки кофе. Увидев валяющиеся на столе пачки денег, поинтересовалась: «Прибрать?», получила отрицательный ответ и поспешила удалиться.
— Пересчитывать будешь?
— Клерки пересчитают, — пожал плечами Хамзи.
— Тем лучше. — Итар взял бокал с коньяком. — Твое здоровье. — Залпом выпил. — Я могу идти?
— Торопишься? — поинтересовался Биджар, вертя в руке хрустальный бокал.
— Ага.
Обычно, если долг возвращался наличными, пересчет проходил дважды: сначала посетитель лично слюнявил каждую купюру, вздыхал, разглаживал, вновь собирал в стопку, а затем — в его присутствии, разумеется! — операцию повторяли клерки. Потом долго писалась расписка, которую должник принимал с таким видом, словно эта бумага была повесткой в ад, и лишь после этого деньги уносили.
Но Биджар уже понял, что на этот раз все идет не как положено, и заставил себя не удивляться.
— Если не секрет, сынок, — протянул он, — где ты ухитрился раздобыть такую сумму, да еще так быстро?
— Одолжил, — после короткой паузы ответил Итар.
— У кого?
— Это важно? — Кумар отпил кофе. — Я принес деньги. Все остальное — мои проблемы.
Хамзи вздохнул. Протянул руку, потрогал пальцем ближайшую к себе пачку, словно проверяя, настоящая ли она, сделал еще один, малюсенький, глоток коньяка и мягко продолжил:
— Итар, перестань ершиться. Ты ведь знаешь, что я хорошо к тебе отношусь и приложил все усилия, чтобы ты преодолел непростую ситуацию с минимальными потерями. Так что налей себе еще, выпей и расскажи мне, где взял деньги. Не заставляй меня узнавать правду по своим каналам.
В последнем предложении прозвучала легкая, едва уловимая угроза.
Кумар потер лоб и прищурился:
— Почему это важно?
— Потому что я не хочу, чтобы ты влип во что-нибудь плохое, — улыбнулся Биджар. — Я тоже был молод и прекрасно знаю, как легко совершаются ошибки в твоем возрасте.
Только теперь, когда Хамзи затронул опасную тему, Итар стал вести себя так, как должен был с самого начала. Он нахмурился, вновь потер лоб, затем налил в свой бокал еще на палец коньяка, поднял его: «Твое здоровье!», выпил (на этот раз не до дна) и сознался:
— Урбек мне занял.
И во второй раз подряд Биджар не сумел сдержать изумления:
— Урбек?!
— А что такого? — насторожился Кумар.
— Да нет, ничего такого… — Растерянный Хамзи изучал остатки коньяка в своем бокале. — Все может быть…
— Могу доказать, кстати. — Итар выложил на стол копию расписки.
Биджар внимательно изучил документ, чуть приподнял брови, увидев проценты, и покачал головой:
— Зачем надо было связываться с этим прощелыгой?
— А что мне оставалось?
— Ну… — Хамзи давал понять, что готов помочь. Его предложением не воспользовались. Какой смысл напоминать об этом? — Впрочем, это твой выбор.
— Вот именно, — согласился Итар и, допив коньяк, осведомился: — Я могу идти?
— Конечно.
Биджар проводил гостя взглядом, затем подпер подбородок рукой, уставился на вываленные на стол деньги и задумался.
Телефон зазвонил, когда Кумар вышел из лифта на первом этаже здания. Быстрый взгляд на экран приборчика: «Ундер», кнопка приема, и веселый шас сразу же заявил:
— Все идет как надо…
— Нужно срочно увидеться, — перебил его Витольд. Мрачный тон чуда не оставлял сомнений в том, что возникли очередные трудности.
— Срочно? — повторил встревоженный Итар.
— Ты где?
— На Лубянке.
— Езжай к себе, я скоро буду.
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, Звенигородское шоссе,
9 августа, среда, 10:49
Потрепанный фургон медленно въехал во двор и остановился у подъезда, вызвав легкий интерес у оккупировавших лавочки человских старух. «К кому приехал?», «Зачем?», «Что привез?». Бабушки от нечего делать строили самые замысловатые версии. Особенно их смущал тот факт, что из машины никто не торопился выходить.
«Ждут, что ли, кого?»
Нет. Не ждут. Просто Булыжник в четвертый раз повторял бестолковым подчиненным инструкцию:
— Короче, бойцы, входим в квартиру, ложим опоссума на пол…
— Кого ложим? — не расслышал Маркер. — Оползня?
— Он сказал, василиска вроде, — пробурчал Отвертка.
— Это которые взглядом убивают? — затрепетал Маркер. — Я не пойду!
— И я не пойду! — поддержал приятеля Трубка. — Мне и так досталось.