Но не прошла она и десяти метров, как кто-то жарко прошептал ей прямо в ухо:
– Ай да глазки! А какое тело! Если мы не знакомы, это еще не поздно исправить.
Лика резко остановилась и обернулась. Перед ней стоял молодой капитан в парадной форме авиакрыла, приторно-сладкий, словно леденец на палочке. Наверняка штабной.
– Поздно. А вы, прежде чем обращаться к даме, научитесь себя вести, лейтенант, – лениво процедила Лика сквозь зубы и медленно пошла прочь. Капитан (журналистка, конечно же, не случайно «понизила» его в звании) зло сузил глаза, бросив ей вслед короткое колючее слово, не самое бранное, но достаточно обидное. Сказано было негромко, но так, чтобы услышали многие.
Девушка медленно повернулась. В ней пузырьками закипала злость.
– Повтори мне это в лицо, крысюк, – медленно и не повышая голоса произнесла она, – или твоей смелости хватает только на плевки в спину?
Лицо капитана стало пунцовым. «Крысюками» в действующих частях называли штабных офицеров, и более обидного прозвища на Флоте просто не существовало. Если бы Лика и хотела оскорбить его сильнее, вряд ли ей это удалось бы. Вокруг стало совсем тихо. Любопытные уже сбивались в кучки, чтобы понаблюдать, чем все это закончится. Она же просто молча стояла, слегка наклонив голову к одному плечу, и ждала, пока офицерик на что-то решится (или, что скорее, не решится).
– Я сказал: шлюха! – срывающимся тонким голосом крикнул он. Лика мысленно зааплодировала: смотри-ка, решился-таки! Ну и дурак…
Медленно, словно на подиуме, она прошла несколько метров, отделявших ее от обидчика, на ходу сбрасывая туфли. Ее ничто не останавливало: Чебатурин будет недоволен ее поведением? Переживем. Нет, обидно, конечно, контр-адмирал ей и на самом деле нравился, но не настолько же, чтобы позволить себя безнаказанно оскорблять.
Последний шаг девушка сделала чуть быстрее – и вдруг, безо всякой подготовки, ударила лбом прямо капитану в лицо. Офицер охнул и опрокинулся навзничь, потекла кровь, особенно эффектно смотрящаяся на белоснежном парадном кителе. Похоже, Лика сломала наглецу нос.
– Врача! – завопил истошный женский голос. – Врача скорее!
Вокруг загомонили. Над лежащим наклонился какой-то офицер, приподнял голову. «Сейчас другие набегут, начнут руки крутить, и сидеть мне сегодня на гауптвахте вместо бала», – отрешенно подумала Лика. Сзади раздались четкие шаги, но Лика даже не обернулась. Гауптвахта так гауптвахта, можно подумать!..
– Этого – немедленно в лазарет, – размеренно произнес Чебатурин, и девушка все-таки повернула голову. Контр-адмирал навис над скорчившимся на полу офицером; казалось, что он стал в несколько раз выше и массивнее. – После лазарета – пятнадцать суток ареста. И файл с личным делом – сегодня же на мой терминал. А вас, госпожа Бачинина, попрошу пройти со мной.
На этом бал для Лики вполне ожидаемо и закончился. Дождавшись, пока она обуется, Сергей Геннадиевич молча взял ее под руку, так же молча довел до машины и дал адъютанту указание отвезти девушку домой. Петюнчик пытался расспрашивать, но Лику слегка трясло, к тому же у нее не было никакого желания разговаривать, и он скоро отстал. Дома она первым делом влезла под душ: хотелось смыть с себя всю ту липкую, противную грязь, в которой ее морально измазал похотливый капитан. Выключив воду и завернувшись в полотенце, девушка вышла из душевой – и тут же заскочила обратно: в кресле сидел контр-адмирал и, закинув ногу на ногу, невозмутимо курил.
– Вы… не могли бы временно… э… выйти? – Голос отчего-то прозвучал неожиданно жалобно. – Пожалуйста, мне нужно одеться…
– Одевайтесь, я отвернусь. – Чебатурин так же невозмутимо отвернулся. Лика выскочила из ванной, мысленно прикинув кратчайшую траекторию к кровати, на которой она оставила свой халат. Сердце прыгало где-то в горле. Что сейчас будет? И будет ли?
– Не стыдно, господин контр-адмирал? – осведомилась она наигранно-веселым тоном, когда спасительная деталь гардероба наконец оказалась в ее руках. – Врываетесь к беззащитной девушке…
– Нет, не стыдно, – ответил Чебатурин каким-то странным тоном. – А вот насчет беззащитной девушки – так в свете недавних событий это весьма спорное утверждение. Скажите, Бачинина, а вот если б тот… гм… недоумок вас, к примеру, за задницу ущипнул – вы бы его что, вовсе прикончили?
Лика пожала плечами.
– Тогда еще вопрос, – задумчиво произнес адмирал, – если б вас ущипнул я, что бы вы сделали тогда?
– А вы попробуйте! – запальчиво ответила Лика, впрочем, понимая, что снова нарывается.
– Попробую, – согласился, вставая, Чебатурин. – В конце концов, мне давно хочется это сделать.
– Что, ущипнуть меня? – отступая, девушка задала совершенно идиотский вопрос.
– Нет, поцеловать…
Позже, когда они уже лежали, расслабленно отдыхая, Сергей, глядя в потолок, сообщил:
– Знаешь, я ведь чрезвычайно ревнивый. Тебе придется…
Лика резко села.
– Послушайте… послушай, Сережа, то, что нас с тобой друг к другу тянет, еще не означает, что ты можешь качать права в отношении меня. Во-первых, я бы не хотела, чтобы о наших отношениях кто-то знал. Мне по фигу, что будут думать о моей нравственности, но я не хочу, чтобы кто-то усомнился в моем профессионализме, решив, что я единственная аккредитованная при штабе журналистка только потому, что являюсь любовницей контр-адмирала. Во-вторых…
Что именно «во-вторых», она и сама еще не знала, но Чебатурин уже шутливо поднял вверх руки:
– Сдаюсь, сдаюсь! Пускай все идет, как идет, по крайней мере, пока.
«А свое я потом наверстаю», – послышалось в его интонации, и Лика усмехнулась. Что ж, пускай наверстывает, если, конечно, получится. Да, она его любит, по-настоящему любит, но ему об этом знать совершенно не обязательно, иначе он начнет проявлять в отношении ее деспотизм – туда не ходи, этого не делай. Лучше пусть не знает, что для нее все это очень серьезно.
* * *
Все произошло в тот момент, когда Лика протянула руку к ароматно дымящейся чашечке кофе, только что принесенной услужливой официанткой. Сначала завыла и осеклась сирена воздушной тревоги, и тут же во всем трехэтажном здании посадочного комплекса погас свет. Помещение кафе погрузилось в полутьму: на улице уже начались местные сумерки, тем более темные от нависших над головой низких туч. Что все это означает, девушка, как ни странно, поняла сразу: началось вторжение на планету федеральных сил. И если в любой другой ситуации она бы только порадовалось столь удачному стечению обстоятельств, сейчас лишь скрежетнула зубами от досады: как же не вовремя! Ну почему именно сегодня, почему?! И что теперь делать ей, обязанной доставить, возможно, самый важный в человеческой истории груз? Ведь она просто не имеет права погибнуть, ни под ударами федералов, ни от рук защитников планеты, не имеет – и все тут! Эх, а ведь как все могло здорово получиться: добралась бы до тихого, удаленного на многие десятки световых от линии фронта Эльзаса, вышла на связь с командованием Флота, благо, как это сделать, даже используя обычные каналы связи, она знала, и сообщила о себе Чебатурину или Главкому…