— Не думаю, что это будет Треми.
Епископ посмотрел на помощника:
— Это может быть кто угодно: Гангрел, Малкавиан, Носферату, Бруджа… Треми ничем не лучше остальных.
— Треми все, до последнего масана, встали на сторону Камарилла. Среди нас еще не было предателей!
— Гангрелы тоже стопроцентные Камарилла, — отрезал Захар. — А мне доводилось высушивать их отступников.
Дементий отвернулся:
— Я все равно не верю.
— Я тоже, — тихо сказал епископ. — Но наблюдение за Поликарпом, Варварой и Ильей установи немедленно.
* * *
Казино «Изумруд».
Москва, улица Шаболовская,
5 ноября, пятница, 22.16
В колоде Цвания были люди на все случаи жизни. Стокилограммовые громилы — тупые качки, предназначенные для возвращения простых долгов, и более тонкие вышибалы, способные нагнать страх, довести человека до нервного припадка, превратить его жизнь в постоянный кошмар. Были опытные воры: Давид не раз наводил домушников на богатых клиентов, были угонщики автомобилей — Цвания не брезговал ничем. Жизнь — непростая штука, сегодня поленишься нагнуться за лишней копеечкой — завтра пожалеешь, и Давид не ленился, нагибался без устали, но и осторожности не терял, всегда заботился о том, чтобы полиция не заподозрила респектабельного владельца казино в грязных делишках. Были в колоде Цвания и убийцы. Не забывал Давид старых бойцов, тех, с чьей помощью поднимался когда-то из грязи, подкидывал иногда работенку по специальности. Конечно, теперь Цвания обращался к этим людям редко: новое положение и новое время диктовали определенные правила, приходилось договариваться, чаще делить, чем отнимать, но иногда…
— Учитывая все, что ты рассказал, Давид, заниматься твоим делом сегодня ночью не следует — урод наверняка позаботился о своей безопасности. Он не дурак, он понимает, на кого наехал.
— Сейчас он дома, — усмехнулся Цвания. — Один.
— Это глупо, — произнес Хрип. — Но ведь его охраняют?
— Об этом поговорим отдельно…
Автандил Гори рассчитал правильно: если один из двух королей умрет, второй наверняка прибежит договариваться. Поймет, что заигрался. Покровительство Чемберлена, конечно, вещь весомая, но понимание, что оно не убережет от смерти, остудит пыл.
Кого из партнеров убирать, Цвания не сомневался — конечно, Крылова. Почему именно его? На первом месте стояли личные мотивы: посрамленный картежник возненавидел более удачливого игрока. Проигрыши Давид не забывал и не прощал. Во-вторых, Никита неблагоразумно покинул защищенное казино, что значительно упрощало операцию. Ну а в-третьих, Цвания хорошо разобрался в противниках: Крылов игрок, в оценке ситуации он, кроме прочего, полагается на чувства, интуицию, общие ощущения, Крылов знает, что контролирует ход игры, и не сдастся. Даже если на кону будет его жизнь — не сдастся, дождется прикупа. Ахметов же — менеджер, хладнокровный и расчетливый, для него существует понятие «рубеж», он неспособен, подобно Никите, поставить на кон все. Ахметов будет договариваться, наверняка согласится вернуть «Изумруд», а это сейчас главное.
— Убрать Крылова необходимо именно сегодня. В игре, которую я веду, важна скорость. Соперника надо оглушить.
Хрип улыбнулся:
— Ты всегда любил атаковать, Давид. Натиск, постоянное давление… мне нравится твой стиль. Люблю много работать.
— Раз уж ты заговорил о делах — проверь счет. Я перечислил сумму.
Убийца вытащил из нагрудного кармана компьютер и некоторое время сосредоточено давил на кнопки. Хрип уже давно не брал за работу наличные, требуя перечислять гонорары в далекие островные банки. «Технический прогресс, — с неожиданной злобой подумал Цвания. — Скоро он офис откроет, секретаршу заведет…»
— Все в порядке. — Убийца убрал компьютер, откинулся на спинку кресла и рассеянно взял с журнального столика колоду, вытащил из середины карту. Трефовая шестерка. — Маловато…
— Попробуй еще раз.
На этот раз открылась пятерка бубей. Хрип покачал головой и поднялся на ноги.
— Потерпи до утра, Давид, — обещаю хорошие новости.
* * *
Молодежный клуб «ТарантасЪ».
Москва, улица Красноказарменная,
5 ноября, пятница, 22.27
— Убью, паскуда! Насмерть убью!!
Харций боязливо выглянул из-за несгораемого шкафа и мгновенно вернулся в укрытие, чудом, буквально чудом разминувшись с пулей. Копыто заученным движением перезарядил помповое ружье.
— Выходи, скотина! Сдохни, мля, как настоящий мачо!
— Да пошел ты на…! — бодро отозвался Харций. — У меня и так дел полно! Проваливай, пока я добрый.
— Ты меня подставил, сука!
— Ты сам артефакт взял!
— Ты сказал, что он выиграет!
— Я сказал, что он может выиграть!
Ответить уйбую было нечего, поэтому он выстрелил еще раз.
— Давай ему ноги вырвем!!
— Я его, гада, съем!!
— Пусть только высунется!!
Но Харций был слишком сметлив, чтобы высовываться. А Красные Шапки, в свою очередь, не спешили идти вперед, дабы привести угрозы в исполнение. И вот почему: прямо за письменным столом конца из стены торчал бюст боевого голема. В каждой руке пуленепробиваемый истукан сжимал по пистолету-пулемету и открывал огонь сразу же, как только дикари пытались пересечь порог кабинета. Не склонный к агрессии Харций выбрал для себя модель оборонительного плана, в мирное время замаскированную под изящное бра. Ситуация, таким образом, сложилась патовая: Красные Шапки палили из-за дверей, постепенно приводя в негодность офисное имущество, а конец сидел за несгораемым шкафом и матерился. К счастью, предусмотрительный Харций отделал административную часть звуконепроницаемыми материалами, а потому до веселящихся в клубе студентов звуки выстрелов не долетали.
— Толстый урод!
— Все, Копыто, ты меня достал, — обиделся конец. — Я звоню в Зеленый Дом.
— И что ты им скажешь, мля?
— Скажу, что ты хочешь меня убить.
— А я скажу, что ты мне дал игровой артефакт и научил им пользоваться.
— А я скажу, что не знал, что ты собираешься играть с челами по-крупному.
— Подонок, мля!
Прозвучал еще один бессмысленный выстрел, но было очевидно, что запал уйбуя улетучился. В принципе, дикари вообще не отличались особым упорством и, если не получалось сразу, почти всегда бросали начатое.