— Я ничего не понимаю в нуждах младенцев, — сказал Тони, выходя из машины и открывая ей дверцу.
— Я тоже новичок в этом деле.
Она взяла протянутую руку Тони и вдруг похолодела. Как она будет сейчас смотреть на коляски, ванночки и памперсы, если ее мечтой было выбирать все это вместе с Дэвидом? Они всегда хотели детей, но ждали подходящего времени.
Рена пришла в ужас при мысли, что Дэвид никогда не увидит своего ребенка, никогда не будет менять ему подгузники, целовать его личико, смотреть, как он делает первые шаги. Он никогда не поведет малыша (или малышку) в театр или на стадион, не будет наблюдать, как маленькое существо превращается в красивого подростка, впервые влюбляется… А ведь Дэвид, добрый, преданный, верный, был бы прекрасным отцом.
Рена задрожала. Нет, она не сможет это сделать. Она посмотрела на Тони и с мольбой в голосе проговорила:
— Извини. Я еще не готова…
Тони глубоко вздохнул, закрыл на секунду глаза, неподдельная боль отразилась на его лице.
— Ничего. Как-нибудь в другой раз. Когда ты будешь готова.
Рена с облегчением вздохнула:
— Не думай, что я не ценю…
— Я все понимаю, Рена. Я не отец твоего ребенка. И хватит об этом.
Тони сел в машину и завел мотор. Рена закусила губу, чтобы не расплакаться. Они ехали в Напу в полном молчании. Иногда она кидала осторожный взгляд на Тони, но его лицо не выражало никаких чувств, оно словно застыло.
Разумом она понимала, что Дэвида больше нет. Он остался в прошлом, а этот сердитый мужчина за рулем — ее будущее.
В этом была скрыта ирония судьбы. Как часто она мечтала стать женой Тони Карлино, но сейчас осознала: стоит опасаться своих желаний.
Тони раздирали сомнения по дороге в Напу. Он прекрасно понимал, что Рена все еще оплакивает Дэвида, но теперь она — его жена. Он взял на себя ответственность за нее, и если хочет действительно выполнить данное Дэвиду обещание, он не может навязывать ей свое понимание того, какими должны быть их отношения. Тони не остановился у Пурпурных Полей, а поехал дальше, направляясь к своему дому.
— Куда мы едем? — спросила Рена.
— Ко мне.
Рена подозрительно посмотрела на него:
— Зачем?
— Хочу собрать и отвезти в Пурпурные Поля кое-какие свои вещи.
Рена не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Это должен был быть тайный брак. Мы не можем жить вместе, Тони.
Тони был готов к такому заявлению. Он подвел машину к обочине и остановил. Плечи Рены тут же напряглись. Она села прямее и, пока он молчал, смотрела ему в лицо глазами, полными ярости.
— Рена, мы не объявляем о нашем браке во всеуслышание, но я не смогу работать с тобой над спасением Пурпурных Полей и…
— И следить за мной, — закончила она за него, скривив губы.
Она испытывала его терпение, но он держался твердо. Он принял решение, как ему казалось, лучшее для обоих.
— Мы будем осторожны. В Пурпурных Полях мало людей.
— Спасибо, что напомнил.
— Рена, послушай. Я просто хочу сказать, что у тебя не так много работников, которые могли бы разносить сплетни. Твой магазин далеко от шоссе. Ты живешь в достаточно глухом месте.
Рена не смотрела на него, когда ответила хриплым голосом:
— Я не думала, что мы будем жить вместе.
Тони ласково повернул ее лицо к себе. Она подняла на него свои удивительные глаза.
— Ты моя жена. Я твой муж. Мы супруги. Некоторое время мы будем держать это в тайне, но учти: я собираюсь жить с тобой как муж с женой. А теперь, если ты заедешь со мной в дом Карлино, я смогу…
— Нет! — Она покачала головой. — Нет, Тони. Я должна быть в Пурпурных Полях.
Тони понял, в чем дело. Она не хочет вступать в дом его отца, которого все еще ненавидит. Санто Карлино старался разорить всех виноделов в округе, и отец Рены не был исключением. Когда Тони уехал, Санто перестал обращать внимание на его просьбы не трогать Пурпурные Поля. Семья Феарфилд пострадала, но так до конца и не сдалась безжалостному отцу Тони.
Похоже, его жена ненавидит все, что касается семьи Карлино.
— Значит, решено. Я перееду к тебе, — заключил он.
Рена неохотно кивнула.
Тони вышел из машины. Рена последовала его примеру:
— Мне нужен свежий воздух. Я подожду тебя здесь.
Тони не стал возражать:
— Я вернусь через несколько минут.
Тони взбежал по лестнице и вошел в парадную дверь. Дом Карлино на вершине холма был похож на итальянскую виллу. Он представлял собой четыре отдельных крыла, сходившихся в центральном строении. Тони нравилось, что каждый из мужчин Карлино имел свои апартаменты в одном из отсеков отдельно от остальных.
— Эй, мне показалось, я слышал, как ты вошел. Как поживают новобрачные? — Джо подошел к нему, когда он стал подниматься по лестнице.
Тони вздохнул:
— Поживают.
— Так скверно? Похоже, брачная ночь прошла не гладко.
Тони знал, что брат не хотел его обижать, просто пытался проявить заботу.
— Рена еще не забыла свое горе.
— Это понятно. Где она?
— Снаружи. Не захотела заходить в дом. Но этот вопрос я скоро решу. Она не очень рада, что я собираюсь переехать к ней.
— Мне это кажется разумным решением — пожить у нее некоторое время.
— Я буду то там, то здесь, Джо. Придется вам какое-то время защищать крепость без меня.
— Не беспокойся.
— Знаешь, Джо, если бы полгода назад мне сказали, что я женюсь на Рене и стану растить ее ребенка, я бы не поверил.
— Мне кажется, ты не очень весело это говоришь.
— Да, но я все-таки приспосабливаюсь к ситуации немного легче, чем моя жена.
— Она тоже приспособится. Знаешь, я думаю, мне стоит выйти и поздороваться с новой сестрой. Может быть, удастся замолвить за тебя словечко.
— Буду рад любой помощи. Рена думает, что вышла замуж за дьявола.
Тони усмехнулся и поднялся к себе в спальню. Некоторые женщины, с которыми он раньше имел отношения, еще и не так его называли. И бывали правы.
— Тони! — воскликнула Рена, как только поняла, куда они едут. Тони повернул не к Пурпурным Полям, а к кладбищу, где покоился Дэвид.
— Ты не возражаешь? — спросил он.
Рена закрыла глаза. После смерти Дэвида она каждый день приносила на кладбище полевые цветы и подолгу сидела у его могилы. Ей казалось, так она опять чувствует его близость. Однако с того момента, как узнала о просьбе Дэвида, она сильно рассердилась и перестала навещать его. Теперь она осознала, насколько была не права. Даже на смертном одре он старался позаботиться о ней. Это она виновата перед ним. Надо было приходить к нему чаще, отдавать долг человеку, который так любил ее.