Лисовин, которого Гвинпин вдруг среди белого дня перестал узнавать, протянул руку, чтобы привести своего рехнувшегося беднягу в чувство и заодно стряхнуть с него зловредную птицу. Но клест сердито разинул клюв и ударил друида по руке жестким крылом. Одновременно Гвинпин тоже отчаянно замахал своим крылышком на Лисовина, мол, погоди, не мешай. И бородач, пожав плечами, уселся рядом в полном недоумении и стал ждать. Теперь он уже понял, что между этими двумя птицами что-то происходит.

Через некоторое время Гвинпин вдруг кивнул, затем с некоторыми паузами еще несколько раз. Лисовин готов был поклясться, что птица о чем-то спросила Гвина, а тот ответил или что-то подтвердил, после чего последовало еще несколько вопросов и такие же утвердительные ответы куклы. И при всем при этом у Лисовина что-то стряслось с ушами – он ничегошеньки не слышал из разговора лесного и деревянного пернатых! И это притом, что его слух воспринимал и гудение ветра над лесом, и поскрипывание наполовину сорванной калитки на ограде, и далекое карканье кладбищенского воронья, и еще многие другие окружающие друида звуки зимы и леса.

Наконец клест удовлетворенно каркнул, прыгнул с головы ошеломленного Гвинпина вверх и взмыл в небо. Оба приятеля неотрывно смотрели, как красно-коричневая тень обогнула кладбище, и клест, тяжело взмахивая сильными крыльями, исчез в лесу.

Только тогда Лисовин перевел дух и ревниво взглянул на приятеля.

– Что это все значит, а, любезный Гвиннеус?

– Это был посланник, – прошептала кукла. Вид у нее был весьма подавленный.

– Чей это еще посланник? – прищурился бородач. – И откуда ты это знаешь?

– Сейчас я тебе расскажу, – пробормотал Гвинпин. – Он заставил меня выучить его слова наизусть.

– А чего ты все время ему кивал? – удивился друид.

– Он меня несколько раз проверил, как я запомнил. Вразбивку, – тихо проговорила кукла.

– Как же вы друг друга понимали? Я-то ведь вообще так и не услышал ни словечка!

– Видишь ли, сударь, – кукла с некоторым сочувствием покачала головой. – Мы ведь все-таки птицы. А две птицы всегда поймут друг друга.

– Ладно, птица, – скрипнул зубами от досады бородач, – и что же он тебе все-таки сказал, этот кривоклюв? – не унимался Лисовин.

– Этот клест – друг какого-то Камерона, – сказал Гвиннеус и поразился тому, как вскинулся от изумления друид.

– Откуда ты знаешь о Камероне? – пробормотал пораженный Лисовин.

– Он мне сам сказал, – вздохнул Гвинпин. – И он принес тебе послание этого самого Камерона о том, где тебя в городе Аукмер будут ждать все друиды. Ну, наверное, и меня тоже, – подумав, прибавил он.

– Кто – все друиды? Где они сейчас? – вскричал Лисовин.

– Клест не сказал, – покачал головой Гвинпин, задумчиво глядя на бородача. – Он сказал: все, кто останется в живых…

ГЛАВА 9 РАГНАР

Рута рванулась, но ее держали крепко. Сильная рука закрывала ей рот, другая сжимала локоть железными пальцами. Она рванулась еще несколько раз со всем отчаянием крепкого молодого тела, но сила ломит силу, и она сникла. Однако несколько мгновений спустя хватка рук ослабла, и она в гневе обернулась.

За ее спиной стоял высокий и уже немолодой мужчина в длинном плаще, местами изодранном, а кое-где – и прожженном. Он спокойно смотрел на нее, а в глазах незнакомца бегали огоньки глубоко запрятанной улыбки. Рута видела этого человека впервые!

– Кто вы? – рассерженной кошкой прошипела девушка, готовая в любую минуту вцепиться ногтями в любого, кто снова захочет схватить ее.

– Друг, – коротко ответил человек, – друг Яна.

И тут же поспешно поправился:

– Только он об этом, возможно, пока еще не знает.

– Так вон же он! – Рута обернулась к реке, на другом берегу которой застыла неподвижная фигура Коростеля.

Мужчина ничего не ответил, только Руте показался, что взгляд его стал жестче и внимательней.

– Что? – спросила она, с беспокойством оглянувшись вновь на реку.

– Это не Ян, – человек покачал головой. Рута всплеснула руками.

– Как же это может быть не Ян, когда это он?! Вы что, не видите? Не слышите? Он там стоит на берегу и играет на дудочке, так что у меня просто сердце рвется! Ну, зачем ему это нужно, а? Он что, подает мне какой-то знак? Предупреждает о чем-то? Ну, почему вы молчите?!

Мужчина вздохнул и потом вдруг протянул руку и осторожно погладил ее по голове. От неожиданного прикосновения Рута вспыхнула, отшатнулась от незнакомца, но тот вдруг улыбнулся такой доброй и обезоруживающей улыбкой, что она совершенно смешалась, испуганно прикрыла рукой рот и робко взглянула на него.

– Вы хотите сказать…

– Нет, он не просто на него похож, – губы незнакомца сурово сжались. – Думаю, тот человек, что там сейчас… играет, это – вылитый Ян. Он в точности такой же, как и… – человек замялся на миг, – как твой друг.

– Но как… как это может быть? – чуть не закричала на него Эгле, у которой голова буквально шла кругом.

– Сначала давай отойдем немного ближе к лесу, – предложил мужчина и легонько потянул ее за рукав. Все еще не утихшие подозрения Руты разом вспыхнули вновь. Она выдернула руку и вспыхнула.

– Куда вы меня тащите?!

– Туда, где нас не достанет стрела, выпущенная очень меткой рукой, – сухо ответил незнакомец и, шагнув вперед, оказался между рекой и девушкой. – Послушай меня, девочка, – сказал он, стоя спиной к Руте и зорко оглядывая противоположный берег. Причем смотрел незнакомец явно не на Коростеля, продолжавшего играть что-то очень нежное и печальное, буквально щемящее душу девушке, а на прибрежные кусты и ближайшую рощицу, мыском выбегающую к воде.

– Меня зовут Рагнар. Просто Рагнар. Понятно?

– Ну и что? – в тон ему сердито ответила девушка. – Меня вот, к примеру, звать Рутой. Просто Рутой, если угодно. А вон его – Яном! Ну и что из того?

Она кивнула на противоположный берег. Коростель уже стоял к ней боком, и она видела, как его пальцы быстро перебирают отверстия дудочки.

– Вот и познакомились, – усмехнулся Рагнар. – А еще я хочу тебя спросить, Рута: ты что, никогда не слыхала, как твой парень играет на дудочке?

– Сто раз, – с девчоночьей непосредственностью безапелляционно заявила Рута, пропустив выражение «твой парень», хотя от этих слов, пусть даже из уст незнакомого человека, ей стало почему-то приятно. – А в чем дело-то?

– А раз слыхала, то послушай сама! – сурово отрезал Рагнар. – Вот, слышишь?

Она прислушалась, и вдруг очень скоро рот ее приоткрылся, на лице стала проступать очаровательная гримаска озабоченности, брови нахмурились, и она недоуменно посмотрела на Рагнара.

– Странные звуки… Что это у него в руках, а? На чем он, черт побери, играет, хотела бы я знать?!