– Чем непонятные, Витенька? – удивилась Ирина.
– Действиями. Там по всему видно, даже трупы с собой увезли. Грузовик у них, и покрышки характерные. Так вот они четыре раза приезжали-уезжали. И увезли даже заведомые трупы. Зачем? – поделился сомнениями Витька.
– Может, не хотели, чтоб мертвяки по лесу валялись?
– И валялись бы. И что? Машины и всякий мусор бросили, и все.
– А может, плюнем да забудем? Вряд ли они на эту поляну вернутся еще. Следы-то старые? – попыталась успокоить мужа жена.
– Следы старые, заветрились, – признал муж.
– Вот видишь! А через месяц-другой уже снег сойдет – нас шиш найдешь.
– Зато в зелени все будет. А у них ружья. И стреляют они без раздумок.
Ирка встревожилась:
– Ты ведь надумал что-то, а, Витька?
Виктор промолчал.
– Витенька, не молчи, скажи. Что натеял?
– Охотничье ружье бьет метров на семьдесят. А мой Дормидонт Проникантьевич (Витя с уважением полюбовался стоящим рядом с лавкой ДП) – на полтора километра. Значит, если мы с ними встретимся на дистанции метров в двести – триста шансов у них никаких не будет. Абсолютно.
– Они не в грузовике живут, – напомнила Ирка.
– И это верно. Они на нем ездят. И пока прочесывают ту местность, которая для них поближе. А к весне начнут чесать, что подальше. А летом тем более таких дикарей, которые из города в ужасе удрали, набрав с собой шампиньонов резаных и кукурузы, не останется. Зато мы с тобой останемся, – высказал очевидное муж.
– А мы будем осторожнее! – возразила Ирина.
– Ирка! Вот скажи, как ты будешь осторожнее? На караульную службу нас двоих не хватит. Засветиться нам – раз плюнуть. Запах дыма учуют. Услышат что. Да мало ли. Просто напорются случайно, – печально пояснил супруг.
– Мы ж не безоружные!
– Толку-то.
– Как это толку-то! Ответим!
– Тьфу. Баба! Да чтоб ответить, их надо первыми заметить. А когда они по нам отстреляются, нам уже все пофиг будет. Даже если мы в ответ их всех положим потом, у нас тут больницы нет.
– Ты так говоришь, словно они нас уже нашли! Пока не нашли же.
– Так что, вот так сидеть и трястись? – хмыкнул Витя.
– А ты не трясись! Посмелее!
– Поглупее, лучше скажи. Не найдут сейчас – найдут через полгода. Через год. Через два. Не хочу.
Виктор встал, потянулся за пулеметом.
– Ты что, собираешься сейчас ехать их ловить?
– Не ловить. Но прятаться… Не получится у нас, если ты хочешь в деревне жить. Если б сидели тихо как мыши в бункере, тогда еще вопрос, нашли бы или нет. А Ольховка, она на картах есть, дорога сюда ведет, значит, эти нищеброды сюда точно припрутся. Дочистят беженцев и припрутся, – спрогнозировал неизбежное Витя.
– Черт, зря я тебя сгоношила!
– Не знаю, не знаю… Вылез бы поутряне как-нибудь из бункера гадить и наткнулся бы на картечь… Или ножом бы сняли, как в люк бы полез…
– Не, Витя, не надо…
– Надо, Ирка. Я им не мыша. И ты им не мыша. Мы им покажем, кто тут в лесу самый злобный. Пошли.
И оставив за спиной тихонько причитающую Ирку, шагнул к выходу…
Ребята возвращаются быстро. Захватывают меня с Демидовым, и мы отправляемся. Приходится еще рассказать, как там Николаич и Ленька. Что удивляет, у Ильяса при разговоре о драке с морфом на холодном оружии глазки как-то этак взблескивают, но тут же опять становятся чуток сонными, как обычно.
Магазинную малопульку у Демидова изъяли и оставили на заводе вместе с завезенным из крепости таким же малокалиберным оружием. И сейчас Ильяс устроил перед выездом маленькое представление: по его приказу мы построились не очень-то ровной надо признаться шеренгой, старательно выпучили глаза и вытянулись по стойке смирно. Ильяс хорошо поставленным сержантским голосом вызвал на середину Демидова. Тот как-то и растерялся совсем, и вышел кособоко, стесняясь того, что на него смотрит столько народу, – а надо сказать, что местные на это действо собрались поглазеть немалой толпой.
– Равнение на средину! Стажер Демидов – ранг Гаврош! В связи с образцовым выполнением задания командования и упокоением пятидесяти упырей-шустеров переводится из стажеров обмундированных в стажеры вооруженные. Стажер Демидов, принять личное боевое оружие!
И наш военачальник не выдает, но вручает как орден маленькую кобуру с пистолетом – близнецом того, что я снял с умершего диверсанта. Демидов жмурится от удовольствия и восхищенно таращится на необычное оружие. Старательно жмет протянутую руку командира.
А я слышу за спиной шепот кого-то из местных:
– Ни хрена ж себе стажер – сопляк у них полста шустеров набил! Вот ухорезы!
И до меня доходит, что Ильяс канонично одним выстрелом свалил двух зайцев.
Жмем Демидову лапу, рассаживаемся по двум грузовикам, получив коротенькую инструкцию. Задача простая: на месте последнего инцидента остались следы. Серега как лучший следопыт из нас вместе с троицей саперов, прикрывающих ему спину, будет распутывать, куда морф потащил бойца. А мы на двух машинах станем прикрывать и его, и охраняющих его саперов.
Андрея с болтом-зверобоем посадили на колокольню собора – мощного, величественного, белого… Правда, охраняющий собор мужик, вроде бы звонарь, крайне не хотел пускать в храм с оружием. Но удалось в конце концов убедить – не в алтарь же Андрей полезет, а на колокольню. Теперь Андрей корячится, залезая по ненавистной лестнице на верхотуру, зато обзор оттуда отличный, глядишь и отработает как должно.
Меня удивляет, почему это нашего лучшего стрелка посадили тут. Нам он не поможет, когда мы будем крутиться внутри кварталов. Но начальству виднее. В вверенную мне амбразуру вижу, что мы вернулись почти обратно, к Сидоровскому каналу.
– Увидишь кого, – говорит мне стоящий рядом Саша, – не стреляй без стопроцентной уверенности. Хотя отсюда вроде б людей удалось эвакуировать, но все равно просили зря не лупить.
Вот уж хрен. Увижу кого дохлого – буду бить не раздумывая. Какими бы ушлыми морфы ни были, а видел я, что на перебитой лапе они бегают плохо.
Машины встают у железнодорожного вокзала – красивого трехэтажного здания.
Что наши там делают, не вижу. Потому что из моей амбразуры видна только привокзальная площадь. Вот и смотрю в оба глаза. И тут трупов нет. Странно. Зато проезжает пара таких же, как у нас, машин с амбразурами, пробитыми в кузовах.
Кто-то стучит по нашему кузову, слышу снаружи:
– К машине!
Вылезаем. Оказывается, нам в вокзал. Дверь открыта, рядом с нею двое с автоматами.
Внутри оказывается что-то среднее между биваком, складом и сторожевым постом.