Они нашли его в Дурркеше. Куин был прав. Что могло помешать им приехать в Кейтнесс? Они легко могли проследить за еле волочащейся повозкой, на которой они перевозили отравленных. И если они снова налетят на Кейтнесс, сколько вреда они принесут этому благословенному месту? Что сделают они с домом Джиллиан и с ней самой? В результате последнего нападения умер Эдмунд. Быть может, он занемог воспалением лёгких, но если бы он не был ранен, никогда бы он не заболел этой болезнью, унесшей его молодую жизнь.
Гримм не смог бы жить с мыслью о том, что снова принес несчастье Кейтнессу и Джиллиан.
Остановившись у кровати, он опустил глаза на Джиллиан и долго смотрел на нее с любовью во взоре. «Я люблю тебя, Джиллиан, - внушал он спящей. - Всегда любил, и всегда буду любить. Но я берсерк, а ты - лучшее, что есть в жизни. У меня есть только безумный отец и груда развалин вместо дома. Это не жизнь для леди».
Гримм гнал мрачные мысли прочь, рассеивая их своей сильнейшей волей. И вот уже ему хотелось думать лишь о погружении в ее тело! Эти последние два дня с Джиллиан были лучшими днями в его жизни. «Надо довольствоваться тем, что есть», - твердил он себе.
Джиллиан перевернулась во сне, и ее руки упали с кровати, развернувшись ладонями с слегка подогнутыми пальцами. Золотые волосы разметались по белой подушке, а полная грудь вывалилась на пуховое одеяло. «Еще один день, - пообещал он себе, - и одна блаженная, волшебная, невероятная ночь». Потом он уйдет - пока еще не слишком поздно.
На рассвете Куин и Рэмси разграбили кухни Кейтнесса, не пощадив ни фрукта, ни ломтика мяса, ни единого аппетитного кусочка пищи.
-Господи, мне кажется, что я уже несколько недель не держал во рту и макового зернышка!
- Так почти и было. Бульон и хлеб нельзя назвать настоящей едой, - промолвил Рэмси, отрывая зубами кусок копченого окорока. - До этого момента у меня не было аппетита. От этого проклятого яда меня так мутило, что я думал, что уже никогда не взгляну на еду.
Куин взял яблоко и с наслаждением впился в него зубами. Повсюду громоздились пустые блюда.
- Прислуга упадет в обморок, когда обнаружит уничтожение всей еды, запасенной на следующую неделю.
- Мы поедем на охоту и восполним урон.
Куин обвел виноватым взглядом опустошенную кладовую.
- Ты готов немного поохотиться, Рэм, дружище?
- Если дичь будет в юбке, - Рэмси порывисто вздохнул, - и откликаться на имя Джиллиан.
- Я так не думаю, - с горечью заметил Куин. - Возможно, ты не заметил, но Джиллиан питает ко мне нежные чувства. Если бы я не заболел в Дурркеше, то уже сделал бы ей предложение, и мы бы уже были помолвлены.
Рэмси отхлебнул большой глоток виски и грохнул бутылкой о стол.
- Ты круглый осел, де Монкрейф!
- Только не говори, что думаешь, что это ты поселился в ее сердце, - закатил глаза Куин.
- Конечно же, нет. Это ублюдок Родерик. Он всегда с ней - с тех пор, как мы приехали сюда.
Рэмси убийственно помрачнел.
- Особенно после того, что случилось две ночи назад.
Куин напрягся.
- Что же случилось две ночи назад?
Рэмси сделал еще глоток, прополоскал рот и застыл, словно в раздумье.
- Ты заметил, что из зала исчез длинный стол, Куин?
- Да, теперь ты напомнил мне об этом. Что же с ним случилось?
- Я видел его куски во дворе за сараем. Он был расколот по центру.
Куин ничего не сказал. Он знал лишь одного человека, который мог разбить такой массивный стол голыми руками.
- Когда я вчера спустился в зал, то увидел там служанок, сметающих с пола еду. Один из канделябров застрял в стене. Кто-то две ночи назад устроил там хорошенький погром. Но никто и словом не обмолвился об этом, верно?
- О чем ты, Логан? - мрачно спросил Куин.
- Просто единственными двумя людьми, которые достаточно хорошо себя чувствовали, чтобы обедать в зале две ночи назад, были Гримм и Джиллиан. Они сцепились, но сегодня Гримм не выглядит удрученным. А Джиллиан, ну, эта женщина просто цветет, последние дни у нее прекрасное настроение. Собственно, просто в качестве небольшого испытания, почему бы не разбудить Гримма прямо сейчас и не поговорить с ним об этом? Конечно, если он ничем другим не занят.
- Если ты намекаешь, что Джиллиан может быть у него в спальне, то ты глупый ублюдок, и я вызову тебя за это на поединок, - резко заявил Куин. - И, быть может, в зале между ними и была перепалка, но я уверен, что Гримм слишком благороден, чтобы соблазнять Джиллиан. Кроме того, он даже не учтив с ней. Не мог он так долго любезничать с ней, чтобы соблазнить.
- Ты не находишь любопытным то, что, как раз тогда, когда у тебя, похоже, пошло дело с ней, тебя и меня отравили и вывели из игры, а его нет? - спросил Рэмси. - Я бы сказал, что это подозрительно. Мне кажется чертовски странным, что он тоже не заболел.
- Он не принимал яд, - вступился Куин.
- Может, потому, что заранее знал, что блюдо отравлено, - возразил Рэмси.
- Хватит, Логан! - рявкнул Куин. - Одно дело обвинять его в том, что он хочет Джиллиан. Мы все ее хотим, черт возьми. Но совершенно другое - обвинять его в попытке убить нас. Ты ни черта не знаешь о Гримме Родерике.
- Может, это ты о нем ничего не знаешь, - парировал Рэмси. - Может, Гримм Родерик не тот, за кого себя выдает. Лично я собираюсь разбудить его прямо сейчас и все выяснить.
И Рэмси вышел из комнаты, что-то бормоча себе под нос. Куин покачал головой и помчался за ним.
- Логан, остуди свой пыл!
- Нет! Ты почему-то убежден в его невиновности, а я говорю, давай заставим его доказать ее!
Рэмси стал взбираться по лестнице в западное крыло, переступая через несколько ступенек, и Куину пришлось пуститься бегом, чтобы не отстать от него. Уже в длинном коридоре Куин обогнал Рэмси и, чтобы сдержать его, положил руку ему на плечо, но Рэмси стряхнул ее.
- Если ты так убежден, что он бы этого не сделал, чего же ты боишься, де Монкрейф? Давай просто пойдем и поднимем его.
- У тебя помутился разум, Рэм... - Куин осекся, так как в этот момент дверь комнаты Гримма медленно открылась.
А когда в коридор выскользнула Джиллиан, его глаза от удивления полезли на лоб. У Джиллиан не было причин выходить из покоев Гримма в столь ранний час - кроме той, на которую намекал Рэмси. Она была его любовницей.
Куин мгновенно пригнулся, затягивая Рэмси в затененную нишу.
Ее волосы были всклокочены, и на ней был лишь шерстяной плащ, накинутый на плечи. Хотя плащ почти волочился по полу, не оставалось почти никаких сомнений, что под ним ничего не было.