Отец был не в восторге, когда я предложила ему пригласить к нам на ужин господина Вестейна, но, глядя на мою суету, умилился, а когда я заказала первое со дня свадьбы Алов и Фергуса платье — из бледно-лилового шелка, с тонким золотым шитьем на рукавах, он, кажется, поверил, что я действительно вернулась, что я не останусь в Храме Тишины навсегда. Даже обещал за ужином недолго посидеть с нами, но потом — извините, дела, своих гостей я должна развлекать сама. Если отец задержится за столом дольше, чем велит простая вежливость, завтра же вся Аврувия будет гадать, не ведет ли он тайных переговоров с тардами. Впрочем, нам с Ивором такая поспешность была только на руку.
* * *
Тард вблизи оказался так же мил, как и на расстоянии. Конечно, мне ли не знать, что тарды вовсе не дикие звери, но Лейв с детства жил в Аврувии, этот же Вестейн приехал прямиком из Империи, таков, как есть. И все же одет он был хоть и богато, но без лишней роскоши, в движениях был не изящен, но ловок, по-асенски говорил не очень чисто, по-тардски жестко выговаривал «р» и «х», иногда путал слова, но понимал превосходно. Держался он спокойно, уверенно, и пахло от него отнюдь не лошадиным потом, а скорее солнцем и пылью.
За ужином я болтала о всякой ерунде, чтобы дать мужчинам время освоиться. О новостях Аврувии, о дождях, о прошедшей свадьбе, о трубках и табаке. Спросила у Вестейна, не хочет ли он закурить. Он покачал головой:
— Не за столом же — ни за что на свете! Я согласен смотреть сквозь дым на вашего короля, но на ваше милое личико, сударыня — помилуйте!
Я поблагодарила за комплимент. Похоже, тарду уже надоело изображать домашнего дракона.
Я долго думала, как бы поосторожнее подвести разговор к бэрсам, даже стратегию какую-то сочинила, но кузен действовал проще. Едва мой отец, извинившись еще раз, откланялся, едва я зажгла сарему в светильниках и принесла сладкие вина и печенье, как Ивор пошел в наступление:
— Кайрен рассказывала мне о ваших заколдованных воинах без доспехов. Сейчас еще попадаются такие?
— Рассказывала Кайрен? — удивился тард. — Сударыня, откуда…
— Я бывала в тардском Храме Тишины, там много старинных рукописей.
— И вы понимаете письмо?
— Да, мне кажется, что я читаю неплохо, но говорить по-тардски не рискну.
— Я дерзок, помилуйте, но для чего вам это? Скука?
— Скука или любопытство, выбирайте, что вам угодно. Просто мне нравилось это чтение.
— Благослови бог вашу скуку, — сказал Вестейн. — Я думал, тарды здесь всем безразличны.
— Так как же все-таки обстоит дело с бэрсами? Меня тоже гложет любопытство, — напомнил о своем существовании Ивор.
— Плохо, — ответил Вестейн серьезно. — Когда-то казалось, Империю очистили от этой нечисти, но затем они вылезли как из ничего, взяли учеников, и снова началось, Но князья Барка и Веллирхейма больше не дают им покровительства. Открыто — ни за что.
— Но если возникнет большое желание, бэрса можно нанять? — спросил Ивор.
— А что тут будет большим желанием? — поинтересовался Вестейн и добавил, пожимая плечами: — Увы, можно. Вначале это было очень благородное учение. Люди отказывались от всего себя ради защиты своей земли, своего народа, своего князя. А теперь они — обычные убийцы за деньги. Можно только завидовать асенам. Вы прекрасно умеете беречь старинные обычаи и установления.
— Приятно слышать, что вы такого высокого мнения о нас, — вставила я. — Это не вежливость? Вы действительно так думаете?
Ивор, на мой взгляд, узнал достаточно, теперь следовало увести разговор, чтобы бэрсы незаметно затерялись среди других тем.
— Я стал высокого мнения о вас за последний год, — ответил Вестейн. — Об аристократах особенно. Наши дворяне должны все время доказывать, что они стоят над прочими по справедливости. Доказывать силой и кровью. А вас нельзя представить иначе как высшим родом. Когда я вижу аристократа, пусть он даже бедно одет, я его всегда узнаю. Всегда знаю, что это природный дворянин чистых кровей…
— Благородное животное, — закончила я.
Ивор рассмеялся. Тард недоуменно посмотрел на нас.
— Простите, — сказала я поспешно. — Я не хотела задеть вас, только не стоит так торжественно говорить об аристократах. Мы все немного проходимцы и любители играть словами.
— Это интересно. Объясните еще, пожалуйста, — попросил Вестейн.
— Я, кажется, понимаю, что хотела сказать кузина, — снова вступил в разговор Ивор. — Если аристократы и благородны, то скорее не как справедливые люди, а как звери. Там, где человек прилагает огромные усилия, чтобы не выглядеть монстром, зверь не испытывает затруднений. Он не тронет самку или детеныша, он не будет убивать из жестокости, он не станет добивать просящего пощады. Ему это просто в голову не придет. Он сотворен благородным и иным быть не может. Разве что заболеет бешенством. А человек будет мучительно размышлять о добре и зле и в конце концов обязательно ошибется. И аристократы поколение за поколением воспитывали в своих детях это звериное чутье, называя его любовью к красоте, чувством соразмерности, гармонии. Во всяком случае, таково мнение самих аристократов.
— Но если так, — сказал Вестейн задумчиво, — если хорошо то, что красиво, а не наоборот, если нет твердых правил, наверное, асенам как-то зыбко жить.
— Нам это нравится, — ответила я. — В Лайе считают, что живое зыблется, а неподвижное — мертво.
— Твердым и мертвым быть легко, — вставил Ивор, — а живым — ох как трудно! И все же большинство предпочитает жить.
— Свобода выше долга? — спросил Вестейн.
— Да, конечно, — улыбнулась я.
— Тогда вы — народ гордецов, на самом деле. И это плохо. Тард или церет видит в вас колдунов. А с колдунами не дружат.
— А что главное в жизни для тарда? — спросил Ивор. — Для вас?
— Верность, — ответил Вестейн, не задумываясь.
— Верность кому? Или чему?
— А здесь и проверяется человек. Его честь, его разум. Благородный не присягает на верность недостойному. Цереты присягают Богу, для них он выше всего. Но я ищу достойное не только на небе, но и на земле.
— Словом, каждый народ знает кусочек правды, — сказал Ивор. Но поговорить друг с другом мы почему-то можем лишь на пороге войны.
— Хорошо, — Вестейн улыбнулся и быстро глянул на дверь, за которой скрылся мой отец. — Давайте не дадим случиться войне.
За окном уже стемнело, цветы пахли сильнее, чем днем, потрескивала в зеленых чашах горящая сарема, наши тени плясали на стене.
— Давайте не дадим случиться войне, — повторил Вестейн. — Вы видите сами, как это нужно.
— А вы знаете способ? — поинтересовался Ивор.
— Вообще — нет. А для этой войны знаю. Лайя должна заключить союз с Веллирхеймом.