Осипович испытал даже некоторый азарт. Опытные инструкторы, старые летчики годами передавали ему свои знания и умения, и ведь для того только, чтобы сегодня нарушитель не смог безнаказанно войти в воздушное пространство Советского Союза и так же безнаказанно уйти, выполнив свою шпионскую миссию. Кто-то скажет: разве это может быть смыслом жизни? Но мы ответим: может – потому что на западе раскинулась огромная страна, там миллионы людей со своими смыслами, и мы обязаны сделать всё, чтобы они жили в покое и мире, чтобы им не приходилось чем-то жертвовать и чем-то поступаться, лишь бы не услышать вой вражеских бомбардировщиков над головой…
Скорость самолета-нарушителя была под тысячу километров в час. У «Су-15» больше. Пришлось уравнивать. Закончив эту несложную процедуру на расстоянии в тринадцать километров от нарушителя, Осипович доложил на КП:
– Цель – в захвате. Иду за ней. Что делать?
И тут вдруг офицер наведения задал совершенно идиотский вопрос:
– Депутат запрашивает. Цель наблюдаете или нет?
– Наблюдаю.
– Наблюдаете? Сообщите курс и высоту цели.
Подполковник мысленно чертыхнулся. Похоже, офицер наведения потерял цель и теперь пытается исправить положение за счет перехватчика.
Новый вопрос:
– Восемьсот пятый, вы можете определить тип самолета?
– Не совсем, – признался Осипович, – но он летит с мигалками.
Полет продолжается. На земле явно пребывают в замешательстве и не могут принять единственно возможное решение. Но подполковнику уже всё ясно, и он готов выполнить любой приказ.
– Восемьсот пятый, ненадолго включите свои огни, – распорядился Депутат. – Заставьте его сесть на нашу полосу.
– Понял. Выполняю.
Осипович сблизился до восьми километров и включил свои опознавательные огни. Но нарушитель никак не отреагировал на сигналы.
– Депутат, они не реагируют.
– Восемьсот пятый, дайте предупредительные очереди.
– Есть!
Это просто. Подойти еще ближе и выпустить очередь из пушки ГШ-23Л. Так Осипович и сделал, практически опустошив зарядную коробку, рассчитанную на 250 снарядов. Ноль реакции.
Хотя нет – реакция с небольшой задержкой, но последовала. Нарушитель начал заметно сбрасывать скорость – до четырехсот километров в час. Тоже маневр знакомый: более массивный самолет играет на «сваливание» противника в штопор, зная, что для истребителей типа «Су-15» четыреста – нижний предел скорости. Пришлось Осиповичу проскочить вперед.
Внизу уже была земля Сахалина, и наконец поступил долгожданный приказ:
– Восемьсот пятый, цель нарушила государственную границу. Цель уничтожить!
– Не могу, – нервно отозвался подполковник. – Я впереди нарушителя.
– Восемьсот пятый, прибавьте скорость.
– Прибавляю скорость.
Офицер наведения явно запутался в ситуации, но всё пишется на ленту, и, если не выполнить даже нелепый приказ, потом на разборе пилоту вставят фитиль…
– Восемьсот пятый, вы сказали, цель увеличила скорость? – спохватился офицер.
– Снизила! – сердито отвечал Осипович.
– Восемьсот пятый, открыть огонь по цели! – повторил КП.
– Раньше надо было думать! – огрызнулся подполковник в совершеннейшей ярости. – У меня срыв захвата! Я же впереди цели!
– Вас понял. По возможности занять огневую позицию.
Осипович начал снижать тягу двигателя, лихорадочно соображая. Снарядов в коробке практически не осталось, ракеты навести не успею – таранить его прикажете?
Пока он думал, истребитель «провалился» на два километра и разом отстал от нарушителя. Осиповича осенило: он задрал нос «Су» и поводил им из стороны в сторону. «Умные» головки ракет средней дальности «Р-98» захватили цель, в подтверждение чему на приборной доске зажглись две лампочки «ЗГ».
Подполковник еще раз взглянул на нарушителя. Уже совсем рассвело, и с удаления в пять километров был хорошо виден огромный самолет, очертаниями чем-то напоминающий «Ту-16». Осипович знал силуэты практически всех летательных аппаратов разведывательного и военного назначения, но этого нарушителя в его списке не имелось – похоже, это все-таки был гражданский лайнер. Но почему тогда он вторгся в воздушное пространство СССР? Почему не отвечал на сигналы и играл на «сваливание»?..
Подполковник не колебался, и рука его не дрогнула. Одна за другой ракеты сошли с пилонов.
– Пуск произвел, – сообщил Осипович в эфир, потом после паузы добавил: – Цель уничтожена. Выхожу из атаки…
Было 6 часов 26 минут по местному времени.
8 сентября 1983 года, остров Сахалин, СССР
Через неделю на базу «Сокол» прибыла комиссия во главе с маршалом авиации Петром Семеновичем Кирсановым. Командир полка Александр Балезин, прервавший ради такого случая свой отпуск, вызвал подполковника Осиповича в штаб.
– Собирайся, Геннадий, – сказал он, – полетишь в Москву. Будет пресс-конференция…
16 января 2003 года, мыс Канаверал, США
Подготовка к запуску шаттла «Колумбия» шла полным ходом, приближаясь к завершающей стадии, когда руководитель пресс-службы Центра имени Кеннеди вызвал Дэйва Адамски к себе и поручил ему «ответственное задание», а именно: опекать русского журналиста, представителя газеты «Московские новости», пишущего серию очерков об американской космической программе. Работа – всегда работа, Дэйв пригладил непослушную шевелюру и отправился в досмотровую комнату, где томились в ожидании назначенных сопровождающих представители СМИ.
Всего лишь полтора года назад столь «внимательное» отношение к прессе было трудно себе представить, но после террористических актов 11 сентября никакие меры по обеспечению безопасности не казались чрезмерными. И если американские журналисты отделались всего лишь заполнением подробной анкеты, то иностранцев обязали присылать заявку за десять суток до старта, проходить процедуру личного досмотра и перемещаться по Центру исключительно в сопровождении сотрудника пресс-службы.
Входя в помещение, Адамски рассчитывал увидеть своего давнего приятеля – Сергея Деревяшкина, но вместо него навстречу двинулся совершенно незнакомый человек – плотный, среднего роста, с суровыми чертами лица, в новеньком костюме от кутюр. На груди незнакомца красовался бэдж с надписью: «Igor Marinin, Moscow News, To Be Escorted Only». Впрочем, Дэйв не растерялся, улыбнулся новичку, протянул руку:
– Здравствуйте, – сказал по-русски. – Добрый день. Как поживаете?
– Всё отлично, – отозвался Маринин, потом изобразил веселое удивление: – Вы говорите по-русски?
– Немного, – подтвердил Адамски. – Мои предки – русские. Адамовы. Уехали в Америку из Харбина. В годы революции. Я совершенствую свое знание русского языка.