Наверное, Гагарин и не догадывался, какая его слава ждет. Поначалу точно не догадывался. А потом сумел принять ее с достоинством. А где у тебя достоинство? Почему ты не желаешь просто работать, просто стать первым в чем-то? Полетишь на «Союзе» – ты станешь еще одним, кто слетал на «Союзе». Полетишь на «Буране» – ты станешь еще одним, кто слетал на «Буране». А тут есть шанс первым слетать на «Звезде»! Стать первым, как Гагарин!
Но, с другой стороны, какой смысл в звании «первый», если об этом нельзя сообщить даже ближайшим родственникам?..
К пятнице Москаленко окончательно запутался в собственных рассуждениях. А потом его осенило. Нужно изложить ситуацию и попросить совета. Обращаться с такой просьбой к начальству или к офицеру по воспитательной работе было глупо. К брату? Брат и вникать не станет, сразу скажет, чтобы принимал решение сам и не вел себя, как последний кретин. К маме? Мама примет любое его решение. Оставалось… Да! Очень удачно, что Надька нарисовалась на горизонте, – пусть даст совет: да или нет.
Москаленко едва дождался субботы. Впрыгнул в полуденную электричку, доехал до города, купил на вокзале букет цветов, не торгуясь, сразу же направился в приют. Позвонил с радиотелефона по дороге, чтобы ждали и встречали, но в голосе Надежды ему послышалась тревога, и Москаленко ускорил темп.
Войдя, он понял, что ничего не светит. Надежда была осунувшаяся, с кругами под глазами, явно чем-то расстроена. Цветы приняла, слабо улыбнулась и сказала:
– Юра, наш Кошкин пропал.
– Пашка, что ли? – удивился Москаленко и сразу насторожился. – Как пропал?
– Так и пропал. Мать его звонила. Выясняла, не у нас ли сидит. Третий день дома не появляется. А у нас его тоже три дня не было. Я и в школу уже… Его там тоже не видели. Пропал.
– В милицию заявили?
– Заявили. Говорят, рано почему-то. Может, говорят, у друзей засиделся.
– Вот черт! – сказал Москаленко.
Он вытащил радиотелефон и набрал номер старшего брата. На том конце прозвучал гудок и металлический голос сообщил, что аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
– Так, – Юрий повернулся к Надежде. – Садись, рассказывай.
– Что рассказывать-то? – она чуть не ревела. – Пропал ребенок. Никогда такого не было. Я три года его веду! Пропал!
– Ладно, ладно. Кто-нибудь заходил? Кошкина спрашивал?
Надежда вдруг остановилась, раскрыв рот.
– Заходил. Точно заходил! Но это четыре дня назад было. Да, четыре. Я его еще видела. Я еще удивилась… чего вы косяком поперли?..
– Что значит косяком? Ничего не понимаю! Надька! Объясни толком!
Надежда выпрямилась в кресле и, похоже, взяла себя в руки:
– Серков заходил. Помнишь его?
– Серков?
Щелчок! И Москаленко вспомнил своего одноклассника – хулиганистого верзилу недалекого Серкова. Да, был такой. Цапались с ним неоднократно. Но потом как-то примирились, нашли точки соприкосновения. При чем тут Серков?
– А! Тогда понимаю. Так ты его тоже сто лет не видела? А тут ты, потом – я. Понимаю.
– Нет, ты не понял. Он заходит постоянно. У него какие-то дела с нашим физкультурником. Они служили вместе в Узбекистане. Там Серков глаз потерял. А теперь он пэр, но, правда, мелкий. Сначала спортивным оборудованием торговал, а потом два киоска журнальных на Ленинградском вокзале поставил. С них и живет.
– А почему тогда косяком? Почему ты так сказала?
– А он тоже про Кошкина спрашивал. До этого никакого интереса к нему не проявлял. А тут вдруг…
– И что?
– Я Пашу вызвала. Они отошли. Как старые друзья отошли. Поговорили. Потом Паша вернулся.
– Не нравится мне всё это, – подытожил Москаленко. – Случайные совпадения, конечно, случаются. Но редко-редко.
Он снова взял в руку радиотелефон, однако старший брат всё еще находился вне зоны действия сети.
Хорошо, пойдем другим путем. Москаленко набрал номер подполковника Александра Бугаева, который занимался в Отряде воспитательной работой. У Бугаева был прямой доступ к правительственным массивам данных, а значит, он мог серьезно помочь.
– Александр Васильевич? Это Москаленко. Очень неотложное дело. Да, почти государственной важности. Поищете, пожалуйста, в массиве личных дел данные на Кирилла Серкова. Мой ровесник. Москвич. В армии служил… Должен быть… Ага, это он! Что-нибудь на него противоправное? Совсем ничего? Замечательно! Это замечательно! А где он сейчас живет? Ага, понял. Спасибо большое, Александр Васильевич! С меня причитается!..
Сложив радиотелефон, Юрий посмотрел на Надежду.
– Поедешь? – спросила она.
– Поеду, – просто ответил он. – Надо разобраться, что их связывает.
– Береги себя, – сказала Надежда на прощанье. – Вдруг там что-то страшное.
Серков тоже переехал из Новогиреево и жил теперь поблизости от Ленинградского вокзала. Москаленко сорвался к нему прямо как был. Но всё же при этом он оставался человеком разумным, а потому попытался дозвониться до брата. Наконец одна из попыток увенчалась успехом.
– Москаленко у аппарата, – откликнулся Сергей.
Юрий сбивчиво изложил ему ситуацию.
– Кошкин? Серков? – переспросил брат. – Почему не знаю?
– Вот я и прошу выяснить. У вас на Серкова ничего нет?
– У нас нет, – ответил Сергей. – Могу навести справки у соседей.
– Наведи, – попросил Юрий. – А я пока поговорить к нему еду.
– Под какой легендой?
– Сам ты легенда! Я ж бывший одноклассник. Дружбан детства!
– Хорошая легенда, – одобрил старший брат и отключился.
Серков жил в старом доме, до которого еще не добрались руки ремонтников. Угнетал обшарпанный фасад, грязные стекла окон. Москаленко оглядел окрестности и вошел в подъезд. Поднялся на третий этаж и вдавил кнопку звонка. Он совершенно не представлял, что нужно говорить в подобных ситуациях. Надеялся, что кривая вывезет, а Серков сам ему подскажет.
Дверь, обычная деревянная, открылась. Серкова узнать было трудно. Хотя и не труднее, чем Надьку. Он еще вырос и раздался в плечах. Черты лица загрубели. В волосах уже пробивалась ранняя седина. На носу – темные очки, сквозь которые невозможно было разглядеть глаза. Прячет инвалидность, догадался Юрий.
– Привет! – сказал Серков без приветливости.
– Не узнаешь? – спросил Москаленко с нажимом.
Серков помолчал, присматриваясь.
– Нет.
– Я Москаленко. Юрий. Твой одноклассник.
– Ага, – сказал Серков. – Ну и чего надо, одноклассник?
– Решил заглянуть на огонек. Навестить старого друга.