– Зато я видел ваш портрет. Один мой друг привел меня как-то в студию Винтерхалтера. Тот как раз закончил работу над портретом. Вы обернулись и смотрите из-за плеча, и в ваших волосах сияют звезды, которые вы сейчас надели. С этой минуты, я убежден, они навсегда зажглись в моем сердце.
– Но ведь… вы ненавидели меня, – напомнила Гизела.
– Мне так казалось, – поправил он. – Потому что я не мог позабыть ваше лицо, глаза, губы. Они преследовали меня неотступно, куда бы я ни шел, что бы ни делал. Я все время снова и снова перечитывал письма Имре, потому что они рассказывали о вас. Я полагал, что делаю это потому, что хочу отомстить за него; теперь я понял, что просто жаждал любого известия о вас.
– Вам не следует этого говорить, – довольно неуверенно произнесла Гизела.
Она ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось слушать. Она никогда не предполагала, что в голосе мужчины может звучать столько силы и глубоких чувств. Она никогда не предполагала, что ее может охватить дрожь при звуке чьего-то голоса. Так вот, значит, что имеют в виду люди, когда говорят о том, как завоевывают любовь. Она часто размышляла над этим, но не понимала. Теперь же, вопреки всем здравым решениям, созревшим в ней, она хотела остаться, чтобы слушать еще.
– Не знаю, сознаете ли вы сами, как красивы, – продолжал лорд Куэнби. – Вчера вечером, когда вы вошли в освещенный холл, ваши глаза были широко раскрыты. В них я увидел, как мне показалось, страх и ожидание какой-то неприятности. Помня ваш портрет, я ждал, что увижу красивую женщину, но я никак не думал, что вы окажетесь такой юной, такой ранимой. Не величественная императрица, а просто маленькая женщина, которую мне захотелось защитить, оградить от всех невзгод.
Он замолчал ненадолго и вдруг быстро прошел по комнате и сел на диван рядом с Гизелой.
– Неужели вы так воздействуете на каждого мужчину, который встречается на вашем пути? – спросил он неожиданно погрубевшим голосом.
Гизела не ответила, а он протянул руки и взял ее за плечи.
– Посмотрите на меня, – властно произнес он.
Она подчинилась – ей ничего другого не оставалось, – вскинула темные ресницы и взглянула ему прямо в глаза, которые были в нескольких сантиметрах от ее собственных. В них она увидела свет, какого раньше никогда не замечала; казалось, он высвечивал самые затаенные уголки ее души. В первую минуту она была настолько ошеломлена, что не могла пошевелиться, не могла ни о чем думать, скованная каким-то непреодолимым магнетизмом. Но все же она ощущала каждой своей клеточкой, что трепещет от его прикосновения.
Внезапно он выпустил ее из рук.
– Что вы со мной делаете? – хрипло произнес он.
Лорд Куэнби встал и прошелся по комнате. Немного постоял, рассматривая белые в алую крапинку орхидеи, что в изобилии украшали все сервировочные столики.
– Наверное, я схожу с ума, – сказал он наконец. – С моей стороны безумие так говорить, безумие надеяться, что вы меня выслушаете. И все же я теперь знаю, что не могу без вас жить.
Гизела не ответила, тогда он повернулся и стал смотреть на нее горящими глазами, пожирая взглядом с ног до головы. Внезапно он снова оказался рядом с ней, поднял ее с дивана и с силой привлек к себе.
– Чего мы ждем? – спросил он. – Я люблю вас. Позвольте мне увезти вас туда, где вас никто не знает. Восточная Индия, Карибские острова, Южная Америка – какая разница, куда мы поедем, если мы будем вместе, если я смогу любить вас и вызвать в вас ответную любовь?
– Пожалуйста, прошу вас… – запиналась Гизела, вырываясь из рук лорда, напуганная ожесточенным неистовством, прозвучавшим в его словах.
Он отпустил ее так неожиданно, что она чуть не упала и вынуждена была опереться рукой о подлокотник.
– Неужели вы и впрямь так холодны? – со злостью выкрикнул лорд Куэнби. – Неужели мои слова не взволновали вам кровь? Неужели огонь, бушующий во мне, не пробудил в вас такого же пламени?
Гизела с усилием ответила ему дрожащими губами.
– Мне кажется… лорд Куэнби… – сказала она с трогательным старанием не уронить своего достоинства, – любая женщина… сочла бы трудным… понять вас или поверить вам. То вы говорите о ненависти и презрении ко мне, а в следующую минуту вы говорите… о любви.
– Разве я не достаточно ясно все объяснил? – спросил он.
Гизела покачала головой.
– Нет, – сказала она и села на диван.
Он помолчал, а потом совершенно для нее неожиданно опустился перед ней на одно колено.
– Ну где мне найти слова, чтобы вы поняли меня? – спросил он уже совершенно по-другому. – Я боюсь, что не успею, время так быстро бежит. В любой момент вы можете меня покинуть. Как мне сказать вам, что я люблю вас так, как никогда не думал, что смогу кого-нибудь полюбить?
Гизелу пронзило острое сознание того, что он перед ней на коленях, что его лицо совсем близко от ее лица.
Но она сумела спокойно произнести:
– Мне кажется, не стоит верить тому чувству, что приходит к человеку в мгновение ока. Настоящей любовь становится только со временем. Та любовь, о которой вы говорите, лорд Куэнби, наверное, так же ошибочна, как и тот гнев, который, по вашему мнению, вы питали ко мне.
– Вы знаете, что вы восхитительны, когда хотите быть серьезной и когда стараетесь говорить с укоризной? – спросил он непоследовательно. – Совсем как ребенок, который играет в судью. Моя дорогая, моя королева, почему вы теряете время на всякий вздор? Я люблю вас и верю, что в глубине души вы тоже немного любите меня.
Гизела от удивления широко раскрыла глаза. Потом, осознав свою вину, она вспомнила, кем должна быть.
– Я никогда не давала вам повода предполагать подобное, лорд Куэнби.
– Слова тут не нужны, – возразил он. – Мне поведал обо всем свет в ваших глазах, поворот головы, ваш взгляд, губы, которые чуть-чуть полураскрыты, когда вы приходите в восторг или когда вам что-то очень понравилось. Я знаю вас. Вы можете не верить, но это так. Вы так долго жили в моем воображении, что я узнал вас даже лучше, чем себя.
– Тогда вам должно быть известно, что я не могу серьезно отнестись к вашим словам, – сказала Гизела. – Вы забыли, кто я? Какое положение я занимаю в Австрии?
– Забыл ли я?! – воскликнул лорд Куэнби. – Да. Я отбросил все эти мысли. Я помню только, что вы женщина, та женщина, которую я люблю, которая мне нужна. Я помню только то, что мы здесь с вами одни, вы и я, и что нам дано так мало времени.
Он поднялся с места и снова привлек к себе Гизелу. Она хотела ускользнуть от него, но не успела; и теперь, очень нежно и бережно, но в то же время с решительностью, которой нельзя было перечить, он обнял ее и крепко к себе прижал.
На секунду ее охватила паника, одно мгновение она трепетала в его руках, словно пойманная птица, но, когда его губы коснулись ее, она поняла, что убежать не удастся. От его поцелуя она стала совершенно беспомощной, полностью порабощенной. Пропало даже стремление спастись от него; она забыла, что ей следует отвергнуть его притязания, вырваться из его объятий; она забыла, кто она такая и кого должна здесь представлять. Этот поцелуй заставил ее окунуться в глубокие, хрустальные воды моря. Она почувствовала, как они сомкнулись у нее над головой, и потеряла всякую способность размышлять; она ощутила только чудесный восторг, до сих пор ей неведомый, мерцающее, трепещущее пламя внутри, как будто он зажег в ней огонь.