— Я знала, что ты меня отыщешь. Вовремя успел!
— А что было бы, если б не успел? — с интересом спросил Камунориг.
Вместо ответа Алезия хищно улыбнулась и вытащила из-под плаща серп! И где только раздобыла?
— Я бы убила их всех.
— Не сомневаюсь. — Вельможа сдержанно улыбнулся. — О способностях дев мандубиев недаром складывают легенды.
Парнишка и друид резко шатнулись в сторону.
— Да не бойтесь вы, — расхохоталась девушка. — Мне теперь незачем лишать вас жизни. А вот если бы дело дошло до болота…
— Женщина мандубиев! — Махнув рукой, Камунориг повысил голос. — Это ты носишь имя Алезия и знак синего трехрогого журавля?
— Да, это я.
— В таком случае мой вождь, великий и славный Верцингеторикс, желает видеть тебя своей гостьей.
Когда отряд вышел на дорогу, Беторикс оглянулся на поднимающийся над лесом столб дыма, впрочем, уже не такой густой, как полчаса назад.
— Забыла сказать, что их воины еще с утра отправились на болото, — произнесла шедшая рядом Алезия. — Я слышала, говорил друид.
— Морду бы набить этому друиду! — Гладиатор запоздало сжал кулаки.
— Он просто делал свое дело, — пожала плечами Алезия. — Но если бы он ко мне приблизился, то получил бы серпом по одному месту.
— А я ведь знаю, у тебя получилось бы. — Виталий на ходу обнял возлюбленную и подмигнул.
Кариоликс шагал сзади, напевая себе под нос. Что-то такое знакомое… Парам-парм-парам-па-па! Неужели увертюру к опере «Вильгельм Телль»? Да нет, конечно, что-то свое, галльское. Но как мелодия похожа!
Троим вновь прибывшим — не то пленникам, не то почетным гостям — выделили место в колонне позади личной охраны вождя, под неустанной опекой вечно хмурого Камунорига и его людей. То жалкое оружие, что имелось, у них отобрали, правда, руки не связали. Да и зачем — куда тут денешься, что сделаешь, когда вокруг неисчислимые сотни, скорее даже тысячи.
Ночью на привале Верцингеторикс вызвал к себе Алезию для беседы — приставать не пытался, как она утром рассказала Виталию.
— Так о чем же вы там говорили?
— О многом. О римлянах, арвернах, эдуях, о моем народе, из которого, похоже, уцелела я одна. От всего прочего остались только легенды.
— Я смотрю, их тут многие помнят. Включая самого главного.
— Да, — скромно потупилась девушка. — Не знаю, хорошо это или плохо.
— Наверное, скорее хорошо — тебя же спасли!
— Да, но кто знает, что будет дальше. Нам не доверяют, если ты заметил.
— Да уж! — Гладиатор кивнул.
Их сторонились: даже приставленные к чужакам воины Камунорига не заговаривали с ними, старались не встречаться взглядами с Алезией, хотя, казалось бы, молодые мужчины в походе должны были только и делать, что пялить глаза на привлекательную девушку. Видимо, чувствовали или знали о ней нечто такое, чего он, несмотря на совместную жизнь, пока не понял.
И все же те чувства, что испытывал к своей возлюбленной Виталий, вовсе не угасли, а, наоборот, разгорелись с новой силой. Как она была красива! Яркие голубые глаза, густые золотисто-соломенные волосы, точеная фигурка, грудь, шелковистая кожа… И журавлик повыше пупка выглядел так эротично! Черт… Беторикс ухмыльнулся — следующую ночь он все же надеялся провести наконец в объятиях своей подруги.
Однако, несмотря на заметное отчуждение, Камунориг и прочие молодые вельможи относились к Алезии без враждебности, с подчеркнутой вежливостью. Виталия же и Кариоликса они просто не замечали, и это было обидно.
А места кругом тянулись чудесные: поросшие суровым лесом горные кряжи, лиловые и красные скалы, черные бездонные пропасти, повисшие над бурными ручьями мосты. Попадались заливные луга, кленовые и липовые рощицы, которых постепенно становилось все больше, да и горы уже не казались такими высокими, превратившись в обычные холмы, покрытые кустарниками и лесом. Жимолость, дрок, бузина, черная и красная смородина, малина — эх, жаль, ягоды еще не созрели.
Двигались быстро: римляне шли по пятам, и нужно было еще успеть завезти в крепость хоть какие-то съестные припасы. А это было не таким уж простым делом — Верцингеториксу приходилось пожинать плоды своей излюбленной «тактики выжженной земли». По обеим сторонам дороги, за редколесьем, там и сям виднелись разоренные усадьбы, от которых остались в основном пепелища с каменными столбиками на углах от разрушенной кладки. Виталий неустанно вертел головой, надеясь приметить ту самую усадьбу, — ведь они уже вплотную приблизились к роковым местам, где все и началось. Цель была практически рядом! Первоначальная цель — а те, что за ней, окажутся достижимы едва ли легче.
Молодой человек горько сожалел сейчас, что не имел возможности, да и не догадался как-нибудь пометить нужные развалины. Он даже не был уверен, что ему нужно искать: бывшую совхозную ферму, на которой он был вместе с Вестой, или разоренную адифицию какого-то знатного галла. Эту последнюю он и рассмотреть-то не успел: шел дождь, а его почти сразу и схватили. Одинаковый вид имеют эти две постройки — или она вовсе одна, каким-то чудом стоящая на грани тысячелетий? Да нет, как это может быть — ферма была из кирпича, а галлы больше используют для строительства дерево. Значит, если ферма и в этом веке имеет тот же вид, то он для здешних мест весьма необычен.
— Послушай-ка, милая, тебе ведь хорошо знакома эта округа?
— Не очень. — Алезия повела плечом. Она ехала в повозке, груженной зерном, где ей выделили место. Виталий с независимым видом шагал рядом. — Но немного знаю, ведь отсюда до Алезии всего пара дней пути.
— Так день или два?
— Как идти.
— Тогда, может быть, ты вспомнишь: нет ли где-то поблизости усадьбы необычного вида?
— Не знаю… — Девушка покачала головой. — Меня продали в рабство еще ребенком. После того, как предали и убили отца. О! Я раскрою эту тайну, не сомневайся.
Лицо Алезии вдруг сделалось хищным, чужим, на нем отразилась жажда крови.
— Об усадьбах ты лучше Камунорига спроси.
— Он меня не замечает и не станет разговаривать.
— Хорошо, я сама спрошу. — Алезия обернулась и окликнула ехавшего чуть позади вельможу. — Уважаемый Камунориг! Я слышала, в этих местах есть удивительный дом, построенный весь из такого красного пористого камня. Это правда?
— А-а-а! — неохотно отозвался Камунориг. — Да, есть один такой. Его построил Думнокар Римлянин, знаменитый среди эдуев человек. Погиб незадолго до прихода легионов. Потому что забыл свое место и хотел получить больше, чем мог по праву. И усадьбу себе выстроил по образцу римской виллы! Его за это и прозвали Римлянином. Каменный дом, амбары, эргастул! Зачем, скажите, честному галлу все это?
— Надо же, какое диво! Хотелось бы взглянуть. А далеко это отсюда?