— Там у калитки стоит машина, — сказал ей Тим часом позже. — Ты не сделаешь мне одолжение? Пойди спроси, чего хотят.
— Конечно, — сказала Ольга. — Ты лежи отдыхай. Я сейчас.
— Там всего лишь один человек. Тихий, спокойный, не меченый, безоружный. Можешь говорить с ним абсолютно спокойно. Только не высовывайся за калитку. Он в курсе, что с ним будет, если попробует войти. Так что ты с ним не церемонься. Будь понаглее, ладно?
— Ладно. — Ольга натянула футболку и выглянула за окно. — Да, кажется, он в машине сидит.
Тим фыркнул, и Ольга мысленно себя обругала. «Разумеется, ему лучше знать, кто там и где». Обернувшись к Тиму, она увидела, что он улыбается. Мягко и чуть-чуть с хитринкой. Совсем как прежде.
— Слушай, — сказала она. — А там действительно лежали двое… ну, когда мы шли?
— Когда ты меня волоком тащила, геройская женщина. Да, там лежали двое. Но их уже давно забрали. Пожарным багром вытаскивали. — Тим коротко рассмеялся. — Я ночью очнулся, а там за забором целая делегация на пяти машинах. Перепуганные все дальше некуда. Идиоты. Если бы у них ума хватило пушку свою привезти, от нас бы одни косточки остались.
— Ф-фу, Тим, не пугай меня.
— А все уже кончилось, родная. Ничего страшного больше не будет. Мы победили, — сказал Тим спокойно и, как показалось Ольге, с тоской в голосе. Она подошла к нему вплотную и погладила по голове. Тим поцеловал ее запястье и закрыл глаза. Ольга вышла.
До калитки было полсотни шагов, и всю дорогу Ольга пыталась разобраться, верит ли она в происходящее. И пришла к выводу, что верит. Кроме одного — что там, сзади, на подоконнике, лежит пуля, убившая ее. Такого быть не могло. Точнее, нет, такое могло быть, но смириться с этим было нельзя. Потому что вера в то, что Тим воскресил ее, стала бы последним шагом к полному и окончательному безумию.
Из стоявшей за забором машины вышел и сделал несколько шагов к калитке высокий широкоплечий мужчина средних лет с роскошной военной осанкой и гордо поднятой головой. Ольга заметила, что лицо у мужчины нездорово красного оттенка. Ей уже случалось видеть такие лица в сочетании с выправкой — у нее был двоюродный дядя, отставной полковник. Про себя Ольга так и назвала мужчину — Полковник.
— Здравствуйте, Оля, — сказал Полковник зычным голосом. — Рад с вами познакомиться.
— Здравствуйте, — кивнула Ольга.
— А Тимофей не выйдет? — поинтересовался гость.
— Не дождетесь, — хмыкнула Ольга, вспомнив, что ее просили быть понаглее.
— Хорошо, — вздохнул Полковник. — Тогда передайте ему, пожалуйста, вот это… И пусть он, когда сочтет нужным, позвонит. — Полковник достал из кармана и повертел в пальцах белую карточку. Ольга не двигалась с места, Полковник тоже.
— Кладите на землю и уезжайте, — сказала Ольга.
— Да?.. - пробормотал обрадованно Полковник. Ему явно не хотелось приближаться к смертоносному забору. — Хорошо. — Он присел на корточки, положил карточку на траву и прижал ее валявшейся рядом сосновой шишкой. — Я сейчас уеду, — сказал он, распрямляясь. — Прямо сейчас. И вам совершенно не о чем беспокоиться. Все теперь будет хорошо. Вы только скажите Тимофею, что мы на его стороне. И пусть он обязательно позвонит.
— Ладно, — кивнула Ольга.
— До свидания. — Полковник улыбнулся и проворно нырнул в машину. Ольга подождала, когда он отъедет подальше, вышла на улицу и подняла карточку. На ней был только номер телефона.
— Говорят, что на твоей стороне, что все будет хорошо, и просят, чтобы ты позвонил, — сказала Ольга, бросая карточку Тиму на грудь и начиная раздеваться. Тим зачем-то посмотрел карточку на просвет и небрежно сунул на подоконник. Рядом с пулей.
— Это был хороший? — спросила Ольга, ныряя к нему под одеяло.
— В смысле? — не понял Тим.
— Ну ты говорил, что в Проекте скорее всего раскол и есть плохие люди, а есть и хорошие.
— Я ошибался. Нет там никакого раскола. И нет хороших. Там есть только плохие, которые не ведают, что творят, и совсем плохие, которые ими управляют. Вот и все.
— А-а… — глубокомысленно протянула Ольга. — Ты как себя чувствуешь, милый?
— Отлично. Хоть сейчас в гроб.
— Что, милый, плохо, да? — Ольга прижалась к нему и погладила по голове. Сейчас у нее это получалось гораздо лучше. Смелее.
— Да нет, хорошо. Я уже почти совсем восстановился. Я просто… — Тим запнулся. Ольга не стала его торопить. Тим повернулся к ней лицом, и Ольга увидела, что в глазах у него стоят слезы. — Я просто никак не могу поверить, что я седой… — прошептал Тим.
— Господи! — Ольга схватила и прижала к груди бесконечно любимую тяжелую голову.
— Мне это настолько не идет… — сообщил Тим, и плечи его вдруг мелко затряслись.
— Глупый… Какая тебе разница?
— Ничего себе! — Тим то ли заплакал, то ли рассмеялся, а скорее всего — и то и другое одновременно.
— Ты все равно у меня самый красивый, — заверила Ольга. — И я тебя буду всегда-всегда любить.
— Правда? — спросил Тим с надеждой у нее из-под мышки.
— Конечно, дурачок. Эх ты, Стальное Сердце!
— А что, нет? — спросил Тим, выглядывая наружу, и Ольга увидела, что в глазах у него уже ни слезинки. Более того, он улыбался. Пока еще явно через силу.
— Кто тебя знает, — ответила она.
— Есть такое понятие — информационный фантом, — сказал Тим, садясь на кровати и откидывая в сторону одеяла. — Стальное Сердце… Недаром это словосочетание мне так нравилось. Я только не знаю, кто его первый выдумал — я или Проект. Но в любом случае много лет оно использовалось. Во-первых, каталось у меня в голове, как опорный сигнал. А во-вторых — висело на мне в виде информационного фантома, неким образом влияя на мою энергетику. Ох… — Он встал с кровати и схватился за левый бок.
— Болит? — спросила Ольга.
— Ты на мне хоть один синяк видишь? — поинтересовался Тим.
Ольга присмотрелась и в который раз удивленно подняла брови. Ссадины на Тиме имелись, а вот синяки исчезли без следа. Даже шишки на лбу, которая вчера расцветала всеми оттенками синего, теперь не было и в помине.
— Болит, потому что должно болеть, — объяснил Тим. — Это тоже фантомы. Впечаталась в энергетику информация о том, что был синяк. Синяка уже нет, а информация все еще есть. Это от того, что аура у нас многослойная и каждый отдельный контур отвечает за отдельный пласт информации. Ф-фух! — Он распрямился и сделал несколько энергичных гимнастических движений. — Слабоват еще. Но завтра буду как огурчик. Вставай, красавица. Пошли мыться. Синяки я лечить могу, а вот грязь со спины отскабливать пока не научился.