– Надо же! – Рысь хохотнул. – Из самого Эборака! Ну и как там у вас, в Эбораке, лупанарии?
– Наш – самый лучший, – засмеялась Лициния. На латыни она болтала довольно-таки бойко, но все же чувствовалось, что этот язык не был для нее родным.
– Здесь, у нас, в Виндоланде, тоже лупанарий есть! – вклинился в беседу Сервилий.
– Надо же! – Рыжая презрительно скривилась. – Что же, выходит, мы зря на праздник приехали?
– А какой праздник? – захлопал глазами Сервилий.
Лициния расхохоталась:
– Ну, как же – приезд господина легата!
Сервилий пощекотал девчонку под подбородком и пьяно ухмыльнулся:
– Ух ты моя лапочка! Пойдем в казарму. Тут рядом. Я заплачу, ты не думай.
– Сначала закажи вина… или что у вас тут есть? Пиво?
– Пиво. Сейчас! Я быстро…
Сервилий пошел к очагу, по пути присел к какой-то горланящей песни компании, да так там и задержался, видимо, надолго.
– Забавный толстяк, – усмехнулась девица. – Похоже, мы так и не дождемся пива.
Ее подружки уже вовсю приставали к Фабию – между прочим, солидному женатому мужчине – и к молодым: Приску, Марциану и прочим. Прислужник уже тащил пиво.
– А здесь ничего, забавно, – одобрительно кивнула Лициния. – И ты мне понравился.
– Да неужели? Я тоже забавный?
– Нет, ты красивый. Будешь любить меня?
– Смотря сколько ты запросишь.
– Для тебя – почти даром.
«Почти даром», как оказалось, означало двадцать сестерциев – да почти за такую сумму Юний купил хижину! Тем не менее девица того стоила. Едва войдя в жилище, быстро освободила молодого легионера от одежды, а сама, наоборот, раздевалась медленно, да еще что-то при этом напевая и прихлопывая в ладоши.
Хлопнула и – оп! – сбросила плащ.
Оп! – откинула в сторону пояс.
Оп! – отвернулась в стене и – медленно-медленно – стащила через голову тунику. Тело Лицинии было стройным, а кожа – смуглой или просто казалась такой в тусклом свете светильника. Под левой лопаткой виднелось коричневое пятно – родинка.
Оп!
Девушка нагнулась, развязала сандалии… Рысь не выдержал, подскочил сзади…
А потом они переместились на ложе – рыжая, похоже, не знала усталости, и крепкая грудь ее ритмично покачивалась перед глазами Юния.
Вдруг как-то не вовремя заглянул Гета… Рысь даже не оглянулся – стоило ли в такой ситуации обращать внимание на слугу? А тот постоял немного, посмотрел с любопытством и, фыркнув – дескать, ничего особенного, не то еще видали! – ушел.
– Ты очень хороша в постели, Лициния! – заметил Рысь.
Девчонка засмеялась:
– Я знаю!
– А что за песню ты пела?
– Старинную… ты ее не знаешь.
– И все же? Какая-то знакомая мелодия, кажется, я ее уже где-то слышал.
– Еще бы! – Лициния потянулась, как кошка. – Это плач о Боудикке, королеве иценов.
Юний кивнул:
– Слыхал про такую. Говорят, она предпочла смерть плену.
– И где-то запрятала все сокровища иценов, – тихо промолвила гостья. – Некоторые до сих пор ищут, найти не могут.
– Ицены… – усмехнулся Рысь. – Я тоже знаю эту историю. Кажется, двести лет прошло? Ну да, около того. Со времен наместника Светония Паулина. И что, все еще ищут сокровища?
– Ищут. – Лициния как-то притихла, и вся ее веселость вдруг испарилась. – Не знаю, почему говорю с тобой об этом. Одну из наших девчонок выкрали из лупанария и запытали до смерти. Всего лишь за то, что она из иценов. Видно, что-то хотели узнать.
– Да, странная смерть… Останешься до утра?
– Нет, – улыбнулась гостья. – С тобой хорошо, но пойми меня правильно – нужно заработать денег. Иначе зачем было и приезжать, верно?
Рысь ухмыльнулся:
– Давай зарабатывай. Пойдешь обратно в таверну?
– Не знаю, может быть, к тому забавному толстячку… Как его?
– Сервилий. Только лучше б ты на него не рассчитывала – вряд ли он еще на ногах.
– Что ж, найду другого… Прощай.
Проститутка направилась к выходу.
– Постой! – Юний быстро натянул тунику и набросил на плечи плащ. – Прогуляюсь с тобой до таверны. Народ сейчас буйный, мало ли что?
Они вышли вместе. В черном небе ярко горели звезды, лаяли по окраинам псы, кое-где слышались громкие голоса подгулявших прохожих да перекличка ночной стражи. Рысь проводил веселую гостью почти до таверны Стефания, уже почти опустевшей. Сквозь распахнутые настежь двери вырывалась на улицу желтая полоса света, доносилось чье-то бормотание и громкий могучий храп. Чья-то тень вдруг пересекла освещенное пространство – и Юний узнал того женственного юношу, что днем спрашивал его о пути к реке. Рыжая Лициния тоже увидела и оценила добычу – бросилась, словно пантера:
– Эй, красавчик! Не хочешь ли приятно скоротать ночь?
Юноша шарахнулся от нее, словно увидел перед собой оборотня.
– Да ты не бойся, дорого не возьму! – Лициния схватила парня за руку. – Идем, идем же в таверну, у Стефания есть немало укромных уголков.
– Отстань от меня, женщина! – тонким голосом возмущенно воскликнул юноша и, вырвав руку, побежал прочь и скрылся в темноте улиц.
Рысь хотел было окликнуть его, но не успел – в дверях таверны показалась знакомая коренастая фигура Домиция Верулы. Юний поспешно отступил в темноту и затаился – Верула почему-то вовсе не выглядел пьяным. Наоборот, стоял на ногах вполне твердо, да и голос его звучал трезво.
– Аве, рыжая, – с улыбкой кивнул он проститутке. – Тебя, случайно, не Лицинией звать?
– Да, я Лициния, – девушка засмеялась, – хочешь со мной переспать?
– Охотно! – Домиций галантно посторонился, пропуская ночную гостью в таверну. – Твои подруги рассказывали, что ты знаешь много старинных песен, и я бы хотел…
Чего там хотел бы Верула, Рысь уже не расслышал – дверь таверны, скрипнув, закрылась. Однако и услышанного хватило, чтобы удивиться и призадуматься: с каких это пор Домиций увлекся старинными песнями? А может, его не все старинные песни интересуют, а только песни иценов? Хоть тот же «Плач королевы Боудикки». Или еще что-нибудь, где говорится об исчезнувших сокровищах…
Покачав головой, Юний еще постоял немного, а потом повернулся да пошел домой – спать. С утра нужно было на службу.
Утро неожиданно выдалось дождливым, хмурым. Мелкие дождевые капли, казалось, недвижно повисли в воздухе, плац был мокрым, и даже ближние холмы спрятал густой туман.
– Ну и погодка, – передернул плечами Фабий. – Видно, мстят за вчерашнее веселье британские боги.