– Что ж, выходит, мой слуга Гета тоже аристократ, местный патриций – ведь у него журавль подмышкой?
– Очень может быть. – Фабий кивнул. – В древних родах ведь были не только патриции, но и рабы, и пастухи, и слуги.
– А что за песня такая – «Плач королевы иценов»? – вскользь поинтересовался Рысь.
– Что?! – Легионер вздрогнул. – Где ты его слышал?
– Да слышал… – Юний тоже не собирался слишком много рассказывать.
– «Плач Боудикки», – прошептал Фабий. – Эту песнь знают немногие. Но те, кто знает, почему-то считают, что она приносит удачу. Мол, будешь напевать – и любое дело сладится.
Поговорив с Фабием, Рысь снова поднялся на башню. Похоже, туман вовсе не собирался так скоро сдаваться, хотя синие вершины далеких гор уже проступали четче.
– Ну, Сервилий, как вчера погулял? – Юний уселся на выступ стены. – Нашел себе девку?
– А-а, – толстяк раздраженно махнул рукой, – заснул прямо на столе, а эти гады, Фабий с Приском, даже не разбудили. Проснулся – уже и нет никого, все ушли с девками, лишь у стены остался какой-то парень. Странный такой, смазливый, сам тоже вроде девки.
– Что за парень? – насторожился Рысь.
– А, не знаю… Сказал, что приехал в Виндоланду по торговым делам, да я не поверил: ну, какой он торговец? Весь такой утонченный, лощеный, надушенный – в Риме такие делают состояние в постелях богатых нобилей.
– Вот и снял бы его заместо девки. – Юний негромко засмеялся, и Сервилий снова махнул рукой.
– Издеваешься? Знаешь же, что я не из этих… А парень-то навязчивый оказался!
– Даже так?!
– Угостил меня пивом, да все расспрашивал про окрестности – где там какие холмы, да где река, где священная роща. Любопытный – жуть!
– Странно…
– Чего странного?
– Да так…
Юний чувствовал, что тот смазливый парень приехал в Винлоланду не зря. Что-то нужно было ему в городе или ближайших окрестностях, что-то очень важное, раз он, презрев возможные опасности, всю ночь шатался по улицам да завязывал беседы в тавернах. И еще одна странность – Айна. Оказывается, никто из местных жителей ее не знает! Откуда ж она взялась? Тоже приехала… на праздник? Или – за чем-то другим?
Рысь вышел на смотровую площадку и поежился – кажется, поднимался ветер. Это и к лучшему – разнесет, развеет туман, и, может быть, после полудня даже выглянет солнышко. Хорошо бы!
Юний снял шлем, подставил голову ветру. Что толку размышлять о чужих странностях: об Айне, о смазливом парне, о синих журавлях, об иценах. Вернее, об их пропавшем сокровище – а не за ним ли явились все эти люди? Не зря же странный парень так дотошно расспрашивал Сервилия. Ищет сокровища иценов? Кстати, иценами же вдруг заинтересовался и Домиций Верула. А-а, забодай их всех козел! Не о них надо думать, а о том, как обхитрить Фракийца! Завтра же попроситься у центуриона куда-нибудь.
– Командир, всадники! – часовой у южных ворот отвлек Юния от размышлений.
Рысь выглянул со смотровой площадки – из тумана к воротам выехали всадники с длинными, зачесанными назад волосами. За плечами их трепетали цветные плащи, лошади нетерпеливо ржали. Вотандины! Ну да – кто же еще? Впереди на белом коне гарцевал Куид Мад Магройд. Оклемался, выходит…
– Открывайте ворота, – распорядился Юний. – Приказано их пропустить беспрепятственно.
Заскрипели шестерни, взвизгнули канаты – подвесной мост упал с тяжелым грохотом, едва не придавив вождя вотандинов. Да-а… Видел бы такое центурион – поубивал бы!
– Эй, Гелий! – возмутился Рысь. – Ты чего там, совсем уже чокнулся? Этак никаких мостов не напасешься. Вот если поломалось хоть что-нибудь, сам будешь чинить, на свои средства.
– А? – оторвался от механизмов Гелий, пожалуй, самый молодой в центурии и самый глупый, неоднократно получавший трепку. – Что, мостки слишком быстро опустились?
– Ничего себе – опустились! Лучше сказать – грохнулись, как подстреленный гусь. Еще раз так опустишь – отведаешь плетки!
– Да ну, – Гелий невозмутимо почесал круглую коротко остриженную голову. – Ничего этому мосту не сделается – крепкий.
– Башка у тебя крепкая! – возмутился Юний и накинулся на остальных. – А вы куда смотрели?
По мосту уже гремели копыта. Все легионеры, кроме часовых, в полном вооружении, с пилумами и щитами, выстроились во дворе две шеренги: за «разрисованными» нужен был глаз да глаз.
Распахнулись северные ворота. Всадники медленно въехали во двор. Впереди – Мад Магройд. Ссадина на его широком лбу была совсем не заметна под толстым слоем разноцветной глины. Доехав до Юния, вотандины остановились, следующий за вожаком всадник спешился и вручил Рыси подорожную – тонкую, покрытую письменами дощечку.
– Все в порядке, – прочитав, кивнул Юний. – Проезжайте… Э, что в мешках?
– Подарки – ткани, два барана, вернее, две овцы, – Мад Магройд усмехнулся, узнав своего соперника. – Аве, римлянин! Ты здорово уделал меня, клянусь Морриган и посохом Лугуса! Эта был хороший бой.
– Рад, что тебе понравилось. – Юний скривил губы в улыбке.
– И я бы еще не прочь повторить, – хохотнул Мад Магройд. – Ты здорово бьешься, римлянин, не так, как твои соратники. Ты – настоящий воин. Может, мы с тобой когда-нибудь еще встретимся. Прощай!
Кивнув, покрытый татуировками вождь тронул поводья коня, и вотандины, миновав ворота, выехали на северную дорогу.
Заскрипели лебедки…
Рысь тщательно осмотрел мост – нет, вроде ничего, не сломался. Ну, Гелий, ну, морда круглая!
Поднявшись на смотровую площадку, Юний подошел к Фабию. Тот стоял, опираясь на зубчатый парапет, и смотрел вслед исчезающим в туманном мареве всадникам.
– Восемь, – тихо произнес он. – Странно.
– А чего странного-то? – не понимая, пожал плечами Рысь.
– Да так… Несуразное какое-то число. Ни вотандины, ни бриганты так никогда не ездят. Три, шесть, девять, ну, дюжина – но не восемь!
– Да почему же?!
– Потому что девять – священное число. Наверное, их столько и было… А через ворота проехало восемь. Значит – один остался.
– Ну, хорошо. – Юний посмотрел в туман. – Я доложу центуриону.
Кроме того, к их глупости присоединяется еще варварский и экзотический обычай, свойственный большинству северных народов, возвращаясь после битвы, вешать головы врагов на шеи лошадей и, доставив эти трофеи домой, прибивать их гвоздями напоказ перед входом в дом.
Страбон
– Гм, не думаю, чтоб здесь остался кто-то из вотандинов, – центурион покачал головой. – Зачем им это? Шпионить? Какой смысл? Ведь мы, римляне, их единственная защита от каледонов и им подобных притенов.