– Привезешь столько же, – охранник показал на сваленный в кучу провиант, – дадим пропуск. Но он только до рынка. По центру кататься нельзя. И вообще по городу нельзя. Вот… – Охранник умолк, отдуваясь. Похоже, тирада далась ему с большим трудом. Он и этот-то набор слов выговорил на одном дыхании, как зазубренный урок.
– Сунешься без пропуска, для первого раза отберем машину, – добавил второй и для вящей убедительности треснул прикладом по башне. Та, словно живая, шевельнула стволами в ответ.
– И кто же эти пропуска выдумал? – тоскливо спросил Белый. Хотел добавить что-нибудь обидное, но благоразумно промолчал. «Тупые» от любой колкости взрывались мгновенно.
– Главный, – коротко ответили ему.
Белый залез в машину. Объездчики последовали его примеру, взгляды у них были острее бритвы. Большой, злобно сопя, развернул автомобиль, стараясь не глядеть в сторону охраны. Та довольно ухмылялась.
– Я насчитал шестерых, – негромко сказал Костя. – Кто больше?
– Шестеро, – кивнул Белый. – И минимум один в башне.
– Застава стоит бездарно, – Костя оглянулся на удаляющийся блокпост. – Налетать и трепать… Сколько влезет. Гоняться за нами на «бэтээре» они не рискнут.
– Они-то как раз и рискнут. Они же «тупые», Костя.
– Хоть бы ящиков с песком на него понавешали, идиоты. Все-таки подобие активной брони. Один гранатомет…
– Как ты это говоришь, старый… «Сдается мне, что в прошлой жизни я воевал»? Что такое активная броня, ты, Кутузов?
– Честно говоря, не знаю. Но ящики с песком – это вроде нее.
– А ведь перекрыли они нам кислород, братцы, – сказал невесело Цыган.
– Застава обходится элементарно.
– И что с того? Являешься ты на рынок без этого их пропуска, и тут-то начинается самое интересное.
– Н-да, ситуация.
– Что делать будем, мужики?
Большой, до этого момента весь сосредоточившийся на дороге – наверное, чтобы не орать от злости, – неожиданно высказался:
– А Гошка-то прав. Что-то надо делать.
– Гошка, конечно, прав, – согласился Белый. – Он у нас всегда прав. Вот только он был капитально не прав, когда устроил в городе побоище Игоря Святославовича с половцами.
– Ты думаешь, это все из-за него? – встрепенулся Костя.
– Запросто, – вздохнул Белый. – Я же говорю – беду он приносит.
– Нет, – отрезал Большой. – Это из-за москвичей.
– Что ты имеешь в виду? – обрадовался Костя. Он терпеть не мог, когда при нем наезжали на Гоша. А Белый делал это регулярно, и всегда за глаза. Ему, признанному лидеру, видимо, совсем не нравилось, что в группе объездчиков появился второй лидер, скрытый.
– Не знаю, – признался Большой.
– А верно, – сказал Цыган. – Москвичи закрыли свой город, так почему бы и местным не сделать то же самое?
– Мы не о том рассуждаем, мужики, – поспешил сменить тему Костя. – Вы лучше прикиньте, кто придумал, что города вообще надо закрывать? Кто выдумал пропуска? Для этого по нынешним временам нужен приличный интеллект.
– И неплохой объем памяти, – заметил Цыган.
– Поймать бы гада! – выразил общее мнение Большой.
Белый привычно жевал губу. Потом он сказал:
– А неплохая идея.
– Правда? – осторожно поинтересовался Цыган.
– Правда, – кивнул Белый. – Этот тип, который выдумал пропуска, может оказаться здорово похож на нас с вами.
Некоторое время объездчики молча обдумывали услышанное.
– Но почему он тогда командует? – не согласился Цыган. – Почему он еще жив вообще?
– Значит, он нашел ключ, – вздохнул Белый. – Тот ключ, что никак не дается нам с вами. И который не может найти Сан Сеич.
– А я думаю, Сан Сеич его нашел, – пробормотал Костя. – Нет, не думаю, уверен…
– Почему?
– Потому что он каким-то образом приручил нас. Вспомните, какая у нас была поначалу дикая агрессия.
Объездчики замолкли снова, на этот раз минут на пять.
– Почему же он тогда не дает его нам?! – первым не выдержал Цыган. – Чего он боится?
– Он боится закрытых городов, – веско ответил ему Белый. – Патрулей на улицах и пропускной системы.
* * *
Гош нашел Сан Сеича в гостиной. Тот сидел, уставившись бессмысленным взглядом в томик О. Генри, и делал вид, что читает. Лицо у Сан Сеича было красное и опухшее.
Гош, не говоря ни слова, присел рядом.
– Какая интересная здесь библиотека, – сказал он просто для того, чтобы сказать хоть что-нибудь. – Большой романтик был этот фермер, мир праху его.
– Угу, – с трудом выдавил Сан Сеич.
Гош покосился на О. Генри и решил старика немного развлечь.
– Невольно вспомнил забавную историю… – начал было он.
– Не стоит, – попросил Сан Сеич.
– Это не из моей прошлой жизни. Из прошлой жизни книги, что у вас в руках. А дело было так. Мотают срок двое грабителей – Эл Дженнингс и Билли Райдер. Днями тачают сапоги в тюремной мастерской, а вечерами от нечего делать сочиняют приключенческий роман «Наездники прерий». И Райдер постоянно требует от Дженнингса, чтобы в каждой главе было как минимум по одному трупу, иначе роман читать не будут. А Дженнигс возражает, что тогда у них к десятой главе ни одного персонажа не останется. «Слушай, – говорит ему Райдер, – а пойдем, что ли, посоветуемся с Билли Портером. Я знаю, он тоже что-то пишет». Являются они к Портеру, тюремному аптекарю, такому же зэку, да к тому же еще и бывшему подельнику самого Дженнингса. Так и так, говорят, какие будут идеи? А Портер спрашивает – ребята, можно я вам свой рассказец прочту? Только что закончил. Усаживаются налетчики, и он читает им – что бы вы думали? – «Рождественский подарок по-ковбойски». Свой первый рассказ. Вот так-то, Сан Сеич. Между прочим, Дженнингс все-таки стал литератором. Правда, выпустил только одну книгу – документальную повесть о том, как, будучи в бегах, познакомился с О. Генри, потом неожиданно встретил его в тюрьме, а еще позже расхаживал с ним по Нью-Йорку.
Сан Сеич захлопнул томик и положил его на стол.
– Дикий Запад, – произнес он задумчиво. – Молодой и жестокий мир. Вот и думай потом, что судьбы нет. Как нарочно достались ребятам в наследство именно такие книги. Купер, Кервуд, «Сердце Запада» О. Генри… Все бы отдал за хорошую энциклопедию.
– Если слегка напрячься, можно достать, – оживился Гош.
– И не думай.
– Ну хорошо, пусть не я. Пусть ребята в городе пошарят. Я им нарисую, как проехать к библиотеке. Будем надеяться, что еще цела. «Тупые» как-то по осени загуляли, так чуть полгорода не сожгли.