– Что это?
– Рак, – рассмеялась Текана, глядя, как герой с озадаченным видом рассматривает извлеченное им за усы членистоногое. – Самый обычный речной рак… или у вас в Запустенье такие не водятся?
– Нет, отчего же, – отозвался Шах, опуская рака обратно в тарелку, – водятся. Только они у нас крупнее… щелкнул клешней – и ноги нет.
– Попробуй вот это вино, – предложила девушка, придвигая к нему бокал.
Шах осторожно взял искрящуюся стеклянную игрушку – стекло было настолько тонким, что, казалось, темно-вишневый полушар сам по себе завис над белоснежной скатертью.
– С-спасибо.
– Сначала все же попробуй, – рассмеялась Текана. – Тогда у тебя появится куда больше поводов для благодарности.
– Гровальское? – понимающе осведомился Хорин.
– Надо же, – с деланым удивлением обернулась к нему сестра. – Ты наконец научился разбираться в содержимом фамильного погреба?
– Я просто выучил цвета, – рассмеялся Хорин. – Нежно-зеленое, цвета весенней листвы – семкаль, янтарное – джернийское, синее с серебряными искорками внутри…
– Довольно, – замахала на него ладонями Текана, – верю, верю. Я еще не забыла, как ты сдавал тот экзамен.
– Что за экзамен? – с интересом спросил Шах.
– Не надо, Тека… – шутливо взмолился Хорин.
– Так как тебе вино? – настойчиво осведомилась девушка.
– Сейчас… – Шах осторожно поднес стеклянный пузырь к губам, чуть наклонил, зажмурился…
Он и не думал, что в мире может быть что-то настолько прекрасное. Бесконечный цветочный хоровод… нет, водопад, и он плыл в нем, а высоко над ним разноцветные звезды сплетались в загадочные россыпи…
А потом они исчезли. Точнее, сжались в два огонька в глубине огромных серых глаз под длинными пушистым ресницами.
– Божественно, – выдохнул герой, опуская бокал. – В смысле, я думал, что подобное доступно лишь богам. Ну или там драконам…
– Браво, – зааплодировал Хорин. – Отлично сказано для парня из Запустенья.
– Я принимаю комплимент. – Тека слегка склонила головку, и заструившаяся золотая волна живо напомнила Шаху эльфийку с зеленой бабочкой.
– Так что все-таки был за экзамен?
– Экзамен на звание имперского чиновника, – пояснила девушка. – К обязанностям которого сей ветреный вьюнош так и не удосужился приступить, включает в себя, среди прочих, знание имперской истории.
– И мне, – Хорин, вытянув перед собой руки, с видимым удовольствием потянулся, став на миг очень похожим на сонного кота, – попался вопрос про Тюрренскую войну.
– Бывшую лет так четыреста назад.
– Четыреста тридцать восемь, – уточнил Хорин. – Хотя нет… вру, сейчас уже четыреста тридцать девять.
– И вот, – продолжила Текана, – этот, нельзя же не сказать, знаток, одетый, как и положено соискателю, в синий с белым халат и круглую желтую шапочку на макушке, выходит на помост перед почтенной комиссией и начинает перечислять…
– Что? – не выдержал Шах затянувшейся паузы.
– Названия всех кораблей Третьего Берегового Флота, – улыбаясь, произнес Хорин. – Классом от дромона и выше.
– Чтобы тебе было понятнее, – сказала девушка, – у Империи в той войне таких флотов было семнадцать. У двух ее противников – немногим меньше.
– А с учетом того, что основные сражения Тюрренской войны, – смеясь, закончил Хорин, – велись все же на суше, почтенная комиссия даже не стала дожидаться, пока я закончу список, и единогласно присудила мне наивысший из возможных баллов.
* * *
– Эй, – прошептал Шах, с трудом отрывая тяжелую со сна голову от восхитительной мягкости подушки. – Кто здесь?
Серая тень в двух шагах от кровати – Шах подумал было, что его пришел навестить один из поминавшихся Теканой фамильных призраков, – не отозвалась. Шах начал было раскрывать рот, готовясь окликнуть безмятежно дрыхнувшего в соседней комнате Шона, но в этот момент тень шевельнулась – и над узенькой, с тонкими пальцами, ладонью на миг вспыхнул крохотный огненный шарик.
– Ты? – потрясенно выдохнул Шах. – Но…
Договорить он не сумел, потому что все та же ладошка прильнула к его губам, запечатывая их лучше дюжины нитяных стежков.
– Не говори ничего, – прошелестел нежный голосок, сопровождаемый шорохом отлетающего прочь тяжелого пухового одеяла. – Потом…
На ночной гостье не было ничего, кроме тончайшей, словно из воздуха сотканной накидки – да и та стекла с нее, распавшись на две половинки, стоило лишь девушке коснуться завязок на шее.
– Как ты… – начал было герой и вновь осекся, прерванный, на этот раз, касанием губ.
– Молчи, – прошептала Текана, приподнимаясь. – Не говори. Лучше коснись меня… там… да-а-а…
Шах попытался было оторвать правую руку от так удобно умостившегося в ней упругого полушария, но та, вместо того чтобы подчиниться мысленному приказу головы, будто зажила собственной жизнью. Она двинулась дальше, скользя по шелковистой коже, и, очутившись на спине, с силой нажала, заставляя гибкое девичье тело прогнуться вниз.
– Да-а, вот так… – тихонько простонала девушка, обрушивая на лицо героя тяжелый водопад волос. Они пахли… Шах попытался припомнить цветок с подобным запахом, но не сумел и решил, что подобные цветы могут встречаться только в сказке… вроде той, что происходит с ним сейчас.
– Ах-х… да… и там тоже, – снова простонала Текана, и Шах с ужасом осознал, что вторая его рука тоже не теряла времени даром. – Еще… еще…
Шах почувствовал, как его груди касаются два… больше всего это походило на крохотные угольки… и, окончательно перестав пытаться что-либо понять, провалился в теплую, пушистую и уютно-податливую пропасть.
Эта ночь, как и положено сказке, длилась ровно вечность. По крайней мере именно столько прошло, по ощущениям Шаха, до того момента, когда первый солнечный луч, ударив в разноцветную мозаику оконного витража, разбрызгался по потолку множеством красных, зеленых и синих лучиков.
Следующие полчаса Шах более всего на свете боялся шевельнуться – до тех пор, пока спящая на его плече девушка, сладко зевнув напоследок, не открыла глаза.
– Уже утро, – прошептала она, потягиваясь. – Как жаль… ночь пролетела так быстро. Я бы хотела, чтобы она продолжалась… еще и еще…
– Я бы хотел, чтобы она никогда не кончалась! – пылко воскликнул герой.
– Было так хорошо… – Текана села на край кровати, задумчиво рассматривая разорванную пополам накидку. – Спасибо тебе.
– Мне-то за что? – недоуменно моргнул герой. – Это же ты… тебе…
– Ох, какой же ты смешной. – Девушка наклонилась к Шаху, и руки героя вновь зажили самостоятельной жизнью, сомкнувшись за ее шеей еще прежде, чем то же самое проделали губы влюбленных. – Но такой замечательный, – добавила Тека, неохотно отрываясь от героя, пять минут спустя. – Жаль, что мне пора уходить.