Чего они не учли, — турболетчики у нас почти все с опытом ночных полетов. Поднялись, развесили пару осветительных, врезали, и на этом контратака авровская закончилась — только пыль оседающая осталась.
Утром же генерал-лейтенант Линдеман решил, что пришла его очередь сюрпризы устраивать.
За тем озером типа лужа, что мы вчера на правом фланге имели, находилось нечто паркообразное… «урочище Знаменская роща» — где тут запятую забыли поставить, соображай сам. Частично оно за «бомбовую неделю» выгорело, но какая-то зелень там еще водилась, а в зелени соответственно водились какие-то авровцы: минометчики и еще кто-то по мелочи.
Командование корпуса решило там тактический десант высадить — два взвода парашютных егерей и рота панцеринфантерии из 25-й дивизии. А чтобы им высаживаться было веселее — и вообще было куда! — за минуту до подлета десанта штурмовик уронил на эту рощу-урочище «специальное устройство для экстренной расчистки посадочных площадок», братика того бочонка, который меня позавчера чуть без слуха не оставил. Сработал он, как и в прошлый раз, на все сто — площадка расчищенная, с футбольное поле, плюс куча глушеных, как пескари в пруду, авровцев.
Когда неподалеку бабахнуло, а потом пальба пошла, мы в особняке сначала резко прибодрились. Даже Стаська, которая из-за Севшина убитого места себе не находила, простить себе не могла… непонятно чего. Я ей раз пять пытался объяснить, что ни при чем тут наши постельные поигрушки были — просто совпало так. Случается на войне незадача такая — убивают! Но мы-то живы, а значит — надо дальше жить!
Бесполезно.
Вслушиваемся мы, значит, в эту пальбу — и делаем неутешительные выводы: не в нашу сторону она движется. С одной стороны, логика командования, конечно, понятная, — ударить в спину тем авровским частям, что оборонительный периметр держат. С другой — самим-то нам тоже жить хочется, а для этого надо как-то из этого чертова особняка выбраться.
Именно об этом мы с унтером и говорили в столовой, рядом с баром, последнюю засохшую галету красным вином запивая. Настоящий аристократизм… не от хорошей жизни, правда, просто вода у всех кончилась.
— Dingsda в общем, — резюмировал наше положение унтер. — Сейчас меныновцы для ликвидации прорыва начнут свежие части подтягивать… тут-то нас к ногтю и прищучат.
— Угу, — вздохнул я, — вот если бы дать им как-то знать, что здесь мы…
— Платок есть? — поинтересовался Йохан. — Можешь с ним на крышу выйти, летунам помахать… секунд пять, пока снайпер от наглости такой не опомнится. Или коллекцию парчовых подштанников, которые твой водила вчера сгреб, в посадочный знак разложить…
— Не парчовых, а шелковых, — поправляю я и добавляю: — Лично я никаких парчовых подштанников не видел… и могу предположить, что в природе их не так чтобы много… потому как иначе вздумай, скажем, кто-нибудь в них на лошади прокатиться или на мотоцикле, вмиг себе задницу сотрет, по самую шею.
— Рацию бы сюда, — вздохнул унтер.
И тут меня как током кольнуло. Вскочил, подбежал к окну, глянул осторожно… ну да, стоит мой «зверик» с унылым видом, брошенный всеми и покинутый.
— Рацию, говоришь, — ухмыльнулся я. — Будет тебе рация.
Самое забавное, что больше всего воплей было даже не от самой Стаськи, а от Михеева — он-де в это штатское тряпье не полезет!
Расчет у меня был простой — даже если те, кто нас вчера видел, сейчас на дверь парадного входа пялятся, все равно то, что они девчонку в платье типа «ночная сорочка» с низеньким панцерником в берете сумеют… как же это… а, проассоциировать, так вот, шанс на это, по моему скромному мнению — нуль сотых хрен десятых. Ну а пока они будут стаськины бретельки разглядывать, мы уже до «зверика» доберемся.
Так и получилось.
Я, само собой, первым делом к своему сюрпризу потянулся. Захватил аккуратно, вытащил, высунулся из башни, гляжу — от дальнего конца улицы двое шагают. Полицай гражданский местный, пожилой уже, с карабином на плече и парень молодой, в рваном пиджачке, сандалиях на босу ногу… и с ручником наперевес — я, как его увидел, сразу подумал, что из этого самого ручника нас вчера и подбадривали.
Было бы, наверное, интересно эту парочку живыми попытаться взять. Но, во-первых, морду бить, когда у тебя в каждой руке по гранате без кольца — занятие лично для меня малость нервное. А во-вторых, я куртку, что в особняке нашел, прямо поверх формы набросил, так что весь вопрос — разглядят они нашивки на воротнике прежде, чем на уверенный бросок подойдут или нет.
Не разглядели.
Пока они шли, я все думал — чего бы им такое сказать, веселое и напутственное. Только голова после вчерашнего соображать совсем не хотела. А хотела она обмотаться холодным компрессом, да в коробку с ватой, в крайнем случае — на подушку особняковой кровати. В общем, ничего особо оригинального я так и не выдумал — зато улыбнуться сумел.
— Утро вам хорошее, люди добрые. Будете в рай заходить — святому Петру от меня привет передайте!
И, пока они эту сентенцию переварить пытались, швырнул в их сторону обе гранаты.
В принципе, шанс у них был, хоть и хилый — запал у «тридцатьпятки» горит секунды четыре точно, вполне можно подхватить, да отшвырнуть… при надлежащей сноровке. Только они им не воспользовались. Замерли с оторопелыми рожами, попятились…
Досматривать я, понятно, не стал. Ссыпался вниз, задраил люк.
— Стась… как там связь?
— Пытаюсь…
— Милая, — тихо так в переговорник сказал я, — тебе сколько раз повторять: НЕ НАДО ПЫТАТЬСЯ! ДЕЛАТЬ НАДО!
— Силен ты орать, командир, — полминуты спустя отозвался Михалыч снизу.
— Движок запускай!
— Зачем?
— За шкафом, мать твою через пень-колоду! Ты думаешь, я башню вручную крутить буду? Все семьсот пятнадцать оборотов маховичка?
— Запускаю…
Сразу веселее стало. Я башню вправо-влево для пробы покрутил, прикинул варианты — и оставил ее развернутой в сторону улицы, которой мы вчера выкатились. Если, думаю, в другом конце улицы чего объявится, развернутъ успею, а тут — всего ничего.
Тут у меня в наушниках защелкало.
— Есть связь, — раздался снизу голос Стаськи.
Перещелкнул тангенту — и сразу услышал Вольфа.
— «Котенок-1», как слышишь? Прием.
— Я — «Котенок-1», — кричу, — слышу отлично!
Черт, знал бы ты, Кнопке, как мне радостно тебя слышать!
Дальше уже все пошло хорошо. Вольф в первую очередь связался с летунами, и они на соседние улицы зажигалок сыпанули — отсекли нас огнем. Минут через двадцать десантники подошли, а еще через полчаса — «Мамонт» из личного резерва майора и брэмка. Подцепили — и вытащили.
В полку на нас все смотрели, словно на выходцев из преисподней. Наверное, в каком-то смысле оно так и было.