— Довольно туманно, сэр. Иеромиха в разрухе.
— Это предполагалось. Разведайте район.
— Моя задача по жизни, сэр, — ответил Орфулс. — Есть что-нибудь от «Люпус Люкс»?
— Пока ничего, Макс. Доброй охоты.
— И вам, сэр.
Вокс погас. Орфулс раздвинул поле зрения до кругового обзора, отметив монолитную громаду Ореста Принципал в ста пятидесяти шести целых тридцати пяти сотых километра сзади, изящный пик горы Сигилит в ста двадцати шести целых двадцати четырех сотых километра на юге и истекающий жаром улей Аргентум в восьмидесяти целых двадцати двух сотых километра впереди. Из Аргентума поднимались дымы множества пожаров. Гора Сигилит выглядела холодной и твердой как лед.
Орфулс переключился на тактическое распознавание. На пути к планете он десятки раз просматривал тактические данные о ее поверхности, с головой уходя в изучение топографии, но все-таки вызвал распознавание снова: план пригородов, план районов, план улиц, схематичное, детальное. Иеромиха была обширной загородной застройкой для рабочих, соединяющей границу улья Аргентум с окраиной Ореста Принципал. Типичное расползание населения, которое можно найти на многих мирах-ульях, где поселения простых рабочих растут, словно чумные гнойники или сорная трава, вокруг ключевых центров занятости. Население Иеромихи, которую в лучшем случае можно было назвать официально разрешенным лачужным городком, трудилось на огромных обогатительных заводах Шейкера и Гокса. Для перевозки рабочей силы до места и обратно проложили линии маглева. Построили темплумы, схолы, коммерции. В последующие века Иеромиха превратилась бы в улей и тогда соединила бы Орест Принципал с ульем Аргентум. И все три слились бы в один настоящий суперулей.
Если переживут эту войну…
Орфулс мог определить свое точное положение. Они двигались малым ходом по Паксу Делимому — десятикилометровой авеню, проходящей через центр Иеромихи.
Жилой городок вымер. Многие улицы и районы были разрушены до основания, некоторые горели. «Предку Морбиуса» приходилось шагать через обломки так же часто, как и по открытому роккриту. Манифольд давал Орфулсу доступ к данным Муниторума, где перечислялось каждое жилище, каждая зарегистрированная личность, каждая семья, более не живущая в разрушенных домах.
Всюду, на что бы он ни глянул, Орфулс видел имена рабочих, их жен и детей, людей, что никогда не вернутся, семей, что не выжили, мертвых, пропавших без вести, неопознанных.
— Убрать сведения о жителях, — приказал он.
Обозначения с тягостным текстом пропали.
— Омниссия, даруй мне цель сегодня, — пробормотал Орфулс.
Тварь в голове согласно заворчала.
«Пес войны» бежал, похожий на бескилевую птицу. Массивную, сгорбленную, носом книзу, орудийные конечности расставлены в стороны, словно култышки недоразвитых крыльев. Шаги, будто удары барабана, вытряхивали воду из воронок по дороге. Он бежал через развалины жилых районов, трущоб и мануфакторий, вдоль разрушенных улиц, по разбитым дорогам, под изрешеченными виадуками, останавливаясь, чтобы прислушаться и втянуть носом воздух.
Сидя в своем кресле в подбородке титана, Страхов коротко глянул на принцепса. Орфулс был насторожен, сконцентрирован и поглощен делом. Он сгорбился в кресле, неосознанно повторяя осанку «Пса войны». «Предок Морбиуса» сидел у него внутри, принюхиваясь и ворча.
Они миновали заросшие сорной травой участки земли и обугленные остовы некогда внушительных зданий. Через манифольд Орфулс осматривался по сторонам: спутанные кольца колючей проволоки, выгоревший корпус танка, ряд железных уличных фонарей, похожих на деревья после тайфуна, согнутых проходом чего-то очень тяжелого.
От сильного дождя манифольд превратился в дымчатое стекло. Орфулс все время смаргивал капли, которые на самом деле не висели у него на ресницах. Он ощущал запах мокрого роккрита, разлитого прометия и сырого кирпича.
Появились звуки.
Он услышал вдалеке навязчивый дикий визг и скрип сенсорных волн, чуждое уханье и вой электромагнитной активности. Звуки то появлялись, то исчезали, словно чьи-то страдальческие голоса то умолкали, то издавали короткий стон — то высокий и музыкальный, то низкий и горловой. Интерференция, ложные звуковые сигналы, биты испорченных данных и сенсорный шум носились по воздуху, словно потерянные души. Вместе с короткой раздражающей скороговоркой мусорного кода.
— Машине стоп!
— Есть машине стоп! — откликнулся Страхов.
«Предок Морбиуса» остановился в пустой коробке муниципального темплума.
— Какие будут приказания, сэр?
— Ждать, — прошипел Орфулс.
Бледные, робкие лучи рассвета заглянули в пробоины от снарядов в высоком потолке. В пустом помещении кружило эхо. С разбитой крыши капал дождь. Обуглившиеся стены — втрое выше припавшего к земле «Пса войны» — нависали над ними.
— Что мы делаем, принцепс? — спросил Страхов.
— Слушаем, — ответил Орфулс. — Ш-ш!
Услышав «ш-ш!», они заглушили главный двигатель и системы, почти удушив силовую установку. «Предок Морбиуса» работал сейчас на самом низком уровне, на холостом ходу, едва живой. Еще немного — и он уйдет в спячку, и придется его перезапускать. Снаружи было тихо, слышался лишь звук падающих капель.
— Я что-то чувствую, — пробормотал Орфулс.
Вода в лужах у ног «Пса войны» стала подергиваться рябью, словно поднялся порывистый ветер. Послышалось отдаленное «бум!», затем тарахтение скорострельного оружия.
— Думаю, у нас появилась цель, — согласился Страхов.
Орфулс кивнул:
— Три с половиной километра к востоку, выстрелы тяжелого оружия.
Он прислушивался, наклонив голову вправо. Вокс-сигналы и короткие всплески мусорного кода то появлялись, то исчезали.
Он действительно чувствовал врага — что-то темное, что-то, сделанное из черного металла и ярости, что-то, пахнущее агрессией и грязным маслом.
— Какие будут приказания?
— Поднять ауспик! — распорядился Орфулс.
Резкое возвращение энергии. Ублюдок оказался большим. В трех тысячах шестистах метрах к востоку двигалась махина. Ее выдал тепловой след орудий и масса металла.
— «Разбойник», — сказал Страхов, взглянув на свой пульт. — Минимум «Разбойник». Должен быть.
Орфулс кивнул.
— Снова стреляет. Трон, это залп из главных орудий!
Орфулс снова кивнул.
— Шагаем, влево, влево, к краю здания. Я задам орудийным системам расчет поражения цели.
Выведенный обратно на полную мощность, «Предок Морбиуса» крадучись двинулся по разбомбленному темплуму. Дождевая вода струилась по его тяжелому панцирю.
Орфулс откинулся в кресле, стараясь очистить разум. Во рту остался привкус — ядовитый привкус врага. Перед глазами стоял воющий черный металл, стальные зубы и языки пламени. Картинка обжигала разум. Орфулс понял, что собирает исходные ингредиенты для будущих кошмаров отключения.