Оно было одновременно везде и нигде. Оно было всемогущим и одновременно плененным.
Ошеломляющий ужас самого его существования грозил расколоть мозг Далии, и она в отчаянии уставилась на свои ноги, пытаясь убедиться, что законы перспективы еще действуют, хотя бы в отношении ее тела. Перед лицом этой бесконечной невероятности ее собственное существование не имело ни малейшего значения, но она сознавала, что только малыми победами в состоянии удержать свой распадающийся разум.
— Нет, — прошептала она, ощущая, как ускользают остатки представлений о трехмерном пространстве, когда увидела, что ступни отдалились в бесконечность.
Усилившееся головокружение лишило ее последних сил, и Далия упала на колени, а взгляд охватывал все новые и новые дали, и пещера стала казаться огромной, как Вселенная, и в то же самое время сжатой в одну точку.
Сознание не могло устоять перед исказившейся реальностью, и мозг Далии отказывался воспринимать ощущения, передаваемые органами зрения.
Чья-то рука дернула ее за одежду, и Далия увидела перед собой покрытое морщинами серьезное лицо Зуше. Едва не задохнувшись, она вдруг ощутила, как зрение снова сфокусировалось, как будто коренастый механик стал надежным якорем в океане безумия.
— Не смотри туда, — предостерег ее Зуше. — Не отводи от меня взгляд!
Далия кивнула. Она словно оцепенела от вида искаженных углов и безусловной неправильности стен пещеры и от того, что они скрывали. Как же она не заметила всего этого раньше? Или ее чувствам потребовалось время, чтобы обработать полученную информацию?
Даже осознав извращенную природу своих ощущений, Далия все еще испытывала головокружение и растерянность и потому последовала совету Зуше и сосредоточила внимание на его хорошо знакомом лице.
Закрыв глаза, она сделала несколько глубоких вдохов и после этого смогла подняться на ноги и повернуться к адепту Симеону, все так же стоящему рядом с деревянной кафедрой. Темная фигура адепта и его массивный сервитор стали островком непоколебимой реальности в хаосе ее зрительного восприятия, и чем сильнее она концентрировала внимание на Симеоне, тем успешнее ее мозг справлялся с анархией углов и извращенной геометрией.
За тонкой гранью реальности, установленной ее разумом, Далия еще чувствовала бурлящую мощь безумия, но постаралась прогнать это ощущение в дальний уголок сознания.
Какстон, свернувшись в клубок, лежал на полу, и в уголках его рта показалась пена. Ро-Мю 31, стараясь справиться с безумными видениями, опустился на одно колено, крепко прижал к груди посох-оружие и замер, словно в молитве.
А Северина стояла все на том же месте, на самом краю выступа, и по-прежнему пристально вглядывалась в даль.
— Я поняла, — сказала Далия Симеону. — Дракон… Я не знаю, что это, но знаю, где он.
— В самом деле? — спросил Симеон. — Скажи.
— Эта пещера… и все, что в ней есть… Это он. Или, по крайней мере, его часть.
Симеон кивнул:
— Тюрьма и могила одновременно.
— Как это?
Симеон махнул рукой, приглашая ее подойти к кафедре, и открыл книгу:
— Смотри. Узнавай.
Далия неуверенными шагами приблизилась к адепту. Странное чувство неизбежности охватило ее, как и во время поездки на маглеве. Далия почувствовала уверенность, что она должна это сделать и вся ее жизнь была подготовкой к этому моменту.
Она подошла к кафедре и заглянула в книгу, но страницы были заполнены мелким, сжатым почерком безумца, которому не хватает места, чтобы записать все, что он хочет высказать. Слова, написанные на устаревшем наречии, да еще так тесно, не имели смысла.
Далия только собралась сказать Симеону, что не в состоянии разобрать ни слова, как адепт наклонился над книгой, железной хваткой вцепился в руки Далии, и страницы вдруг зашелестели, начав переворачиваться.
— Нет… прошу… — взмолилась Далия. — Я не хочу!
— Я говорил то же самое, — сказал Симеон. — Но наши желания ему безразличны. Мы должны исполнять свой долг.
В обжигающем тепле его ладоней Далия ощутила нечеловеческий огонь, разлитый в крови адепта. Но мучительная боль ожогов ничего не значила по сравнению с ужасом, охватившим ее душу, когда она увидела в его бессмертных глазах пугающие истины.
Она попыталась отвернуться, но взгляд Симеона блокировал ее волю.
Все его тело вспыхнуло золотистым сиянием.
— Смотри мне в глаза и узнай судьбу дракона!
И единственный, оглушающий своей мощью поток знаний поведал Далии все.
Сигизмунд со своими ротами приземлился около кузницы Мондус Оккулум, а остальные силы имперской экспедиции вели сражения на всей поверхности Марса. Тринадцать рот сатурнианских гоплитов после стремительного развертывания под огнем противника в окрестностях горы Павлина двинулись к осажденной кузнице Иплувиена Максимала.
Солдаты Сатурна довольно быстро продвигались вперед, пока имели дело с тыловыми отрядами врага, чье оружие не в состоянии было пробить их прочную броню, но уже через несколько часов из борозд Гиганта им с фланга нанесли удар многочисленные войска скитариев.
При каждом столкновении с чудовищно аугметированными черными воинами гибли тысячи людей, и в рядах испуганных имперских солдат образовывались ужасающие прорехи. Сервиторы, в усеянной шипами броне и с искрившимися оружейными конечностями, рвались вперед, вопя сиренами и выбрасывая потоки ослепительного огня, который с одинаковой легкостью испепелял тела и уничтожал бронетехнику.
Странного вида танки на паучьих лапах с легкостью преодолевали завалы из обломков машин и зданий и каждым взмахом силовых клещей резали на части броню и тела солдат. Уже через несколько минут после их появления атака имперских сил могла бы захлебнуться, если бы не подоспела рота сверхтяжелых танков и не разорвала вражеские отряды в клочья огнем своих мощных орудий.
При поддержке таких огромных бронированных крепостей сатурнианские войска воспрянули духом, быстро подавили вражескую контратаку и уничтожили большую часть противников. Обеспечив безопасность флангов, изрядно потрепанные и перепуганные солдаты возобновили попытку прорвать осаду кузницы Максимала.
А на юге две роты Имперских Кулаков и четыре отряда юпитерианских Гренадеров под командованием Камба-Диаса высадились в кузнице Мондус Гамма, но, в отличие от сил Сигизмунда в Мондус Оккулум, они оказались здесь нежеланными гостями.
Сигизмунду предстояло обеспечить переброску на Терру огромных запасов снаряжения, и потому под прикрытием пепельной бури, налетевшей с плато Солнца, на Мондус Гамма обрушились почти две тысячи «Грозовых птиц», «Громовых ястребов» и армейских десантных кораблей. После сокрушительного обстрела ракетами и артиллерийскими снарядами атакующие войска прорвались к производственным мощностям, расположенным на юге.