Лэгоу ждал у ручья, пока все напоят и стреножат коней.
— Ну что ж, пойдем, — сказал он и зашагал по направлению к болоту.
Лэгоу сам захотел быть одним из четырех старейшин, которым вменялось в обязанность подготовка к войне. Вторжение казалось неизбежным, и он подумал, что, окажись он одним из командующих, ему удастся спасти больше жизней. В одном он не сомневался: его сын на войну не пойдет. Если ему придется для этого сломать мальчишке ногу, он не задумываясь это сделает.
Тэмарк вытащил из седельной сумки карту, которую дал им Пеннел. Не желая воевать, он тоже думал, что, находясь у власти, сможет повлиять на ход событий. Если вообще дойдет до сражения, если фермеры не потонут где-нибудь на середине пролива. Даже учитывая его опыт, воды между Фандорой и Симбалией могли оказаться опаснее любых колдунов. Рыбак хотел бы, чтобы в Кейп Бейдж вернулся Дэйон. Молодой человек знал о заливе больше, чем многие опытные моряки. Но Дэйон вышел в море две недели назад и пока не вернулся. Тэмарк уже начинал беспокоиться.
Старейшины шли через лабиринт скрюченных деревьев, сквозь заросли камыша, тростника и папоротника, их сапоги то и дело увязали в ржаво-красной трясине. Над болотом клубился туман, из завесы которого то и дело вылетали с резкими криками, пугая путников, птицы, а иногда в плотном тумане старейшины с ужасом замечали непонятные движущиеся силуэты.
Некоторое время спустя заросли стали такими густыми, что пришлось продираться с помощью ножей. Вокруг раздавались голоса болота: бульканье ядовитых газов, выходящих на поверхность застойной воды, мрачное кваканье, а порой отдаленный рев, услышав который, путники замирали, сжимая оружие с такой силой, что костяшки пальцев становились белыми от напряжения. Чем дальше они продвигались в топи, тем темнее становилось, как будто в этих глухих местах был вечный вечер. В сгущающейся тьме тускло светились гнилушки. Ядовитое зловоние, запахи разложения и смерти становились все отвратительнее, и вскоре путники поняли, что лучше дышать через тряпку.
В дороге они часто видели небольшие кусты, сплошь усеянные черными стручками. После того как Лэгоу один из них нечаянно раздавил и воздух вокруг наполнился свежим цитрусовым ароматом, путники набрали полные горсти стручков и раздавливали их, когда зловоние становилось невыносимым.
Место это, называющееся Алаканскими топями, было огромным малярийным болотом, покрывающим низинный проход между горами Кирдулан. Болото и горы по обеим сторонам его прикрывали подход к Фандоре с юга. Опасный торговый путь шел по гребню горы, в конце концов спускаясь с Верхнего перевала. Другого пути в их страну, к радости фандорцев, не было.
Несколько часов они пробирались через топи, сражаясь с комарами и не успевая стирать с лиц холодную влагу. На Тенньела напала красная гадюка — бросившись из-за гнилого пня, она вцепилась в его сапог. Молодой человек в ужасе попытался отпрыгнуть, но Тэмарк схватил его за плечи, нагнулся, взял змею за шею, оторвал от сапога и отшвырнул в сторону.
— Ты даже не испугался! — сказал молодой человек.
— Я проделывал это с ядовитыми угрями, которые запрыгивали ко мне в лодку. Зубов я не боюсь.
В конце концов густые заросли начали редеть, трясина осталась позади, и почва начала постепенно подниматься. Вскоре они ступили на сухой участок открытой степи, поросший коричневатой травой, с беспорядочно разбросанными водоемами, наполненными застоявшейся водой. В самом центре пространства стояла вымазанная болотной грязью хижина, сложенная из камней и тростника. Старейшины не без опаски подошли.
Перед хижиной дымился костерок, у которого расположилось нечто вроде комка грязных, вонючих тряпок и шерсти. И только приглядевшись, Тэмарк заметил, что это было живое существо.
Ведьма зашевелилась и подняла голову, уставившись на гостей. Она была даже отвратительнее, чем они ожидали, — вся сморщенная от старости, с опухшим лицом, изборожденным черными от запекшейся в них грязи полосами морщин. Она выпростала руку, похожую на сухую ветку в мертвой листве, и наставила палец на незваных гостей.
— Чего вам надо?
Ее тон их удивил. Про ведьму говорили, что она все знает, обо всем ведает. Должна была звучать некая уверенность в ее голосе, если не высокомерие. Вместо этого они услышали голос старухи, дрожащий и даже испуганный.
Четверо мужчин стояли перед ней. Тенньел и Лэгоу опирались на посохи, Тэмарк уставился вдаль, Йондалран скрестил руки на груди с таким видом, будто он был готов свернуть колдунье шею, если та не даст ему талисман.
— Женщина, — обратился он к ведьме ровным голосом, — Фандора идет войной на Симбалию. Нам нужно заклятие, чтобы защитить наших людей от колдовства симов. Я считаю это глупостью, но большинство решило, что нам это нужно. Дай нам какую-нибудь волшебную вещь, которая поможет нам победить.
Затем он вкратце рассказал, как погибли дети, и замолчал. Тишина топей окружила их.
Старуха опустила голову. Сначала Тенньелу показалось, что она снова уснула, так тихо и неподвижно она сидела. Затем он услышал тихий звук, похожий на тот, когда два кусочка необработанной кожи трутся друг о друга, и вдруг понял, что старуха смеется. Или плачет? Он не мог бы сказать определенно.
Она снова посмотрела на них, и в ее глазах он увидел страшную тоску. Шипящим шепотом она начала говорить:
— Кто я такая, что вы просите меня о таких вещах? Я знаю, — она подняла иссохшую руку, предупреждая их ответ, — я та, которую вы зовете ведьмой из топей. Я та, — неожиданно громко выкрикнула она, — что обречена на жизнь в этой грязи и тумане и на болтовню забредающих изредка дураков!
Она замолчала после этой вспышки. Тенньел и Лэгоу неуверенно переглянулись. Даже Тэмарк удивился. Только Йондалрана ее речи нисколько не тронули.
— У тебя есть знания, нужные нам, — продолжал он твердить свое, — у нас нет времени на пустую болтовню. Дай нам то, за чем мы пришли.
Она безрадостно ухмыльнулась.
— Давно я сижу здесь на безлюдном пригорке, — медленно заговорила она, — все разнообразие в моей жизни — такие гости, как вы. Если ничего не надо, про меня забывают. А знает ли кто из вас, как меня зовут?! — выкрикнула она.
Тенньел вдруг понял, что ему жаль старуху. Она была когда-то молодой, а может быть, даже хорошенькой, хотя сейчас трудно в это поверить. У нее была жизнь, родители, может быть, даже любовь. Она пыталась проникнуть в тайны живого и мертвого, возможно, она не хотела зла, но ее назвали ведьмой и изгнали из города.
Тенньел почувствовал, как волна глубокой печали поднимается в его сердце. Ему захотелось уйти и оставить старуху в покое.
— Оставьте ее, — пробормотал он едва слышно.
Йондалран пронзил его взглядом, и молодой человек, к своему удивлению, заметил в этом взгляде неуверенность. Но Йондалран снова повернулся к ведьме.
— Прости, — сказал он, — но нам действительно нужна защита.