– Бридж, не писай на инсталляцию, ладно? – произнес он и закрыл дверь.
Когда я вышла, он уже испарился. Я не могла найти Гэва, Тома или хоть кого-то из знакомых. В конце концов я обнаружила настоящий туалет, села и разрыдалась, решив, что неспособна больше находиться в обществе и мне нужно убираться отсюда и сидеть одной, пока это чувство не пройдет. Том ждал снаружи.
– Иди поболтай с Гэвом, – посоветовал он. – Ты ему действительно как бы нравишься.
Потом он взглянул на мое лицо и сказал:
– Вот черт, я отвезу тебя домой.
Это плохо. Когда кто-то тебя бросает, мало того, что ты по нему скучаешь, мало того, что целый маленький мир, который вы создали вместе, рушится, и все, что ты видишь или делаешь, напоминает тебе о нем. Хуже всего мысль, что он испытывал тебя, а в конце собрал все по частям, подытожил сумму и поставил на тебе штамп – БРАКОВАННОЕ ИЗДЕЛИЕ. Как же не быть брошенной, если у тебя такое же чувство уверенности в себе, как у просроченного сэндвича?
– Ты понравилась Гэву, – повторил Том.
– Гэву десять лет. Да и потом, я понравилась ему, потому что он решил, будто я плакала из-за рулона туалетной бумаги.
– В каком-то смысле так и было, – возразил Том. – Какая же сволочь этот Даниел. Если вдруг выяснится, что он единственный виновен во всей этой бойне в Боснии, я нисколько не удивлюсь.
* * *
13 августа, воскресенье
Оч. плохая ночь. Вдобавок ко всему прочему пыталась усыпить себя, читая последний номер «Татлера», и увидела там изображение проклятого Марка Дарси. В статье о пятидесяти самых известных адвокатов Лондона повествовалось о том, как Марк богат и прекрасен. Уф. Не могу понять почему, это ещё больше меня расстроило. Ладно. Прекращаю себя жалеть. Утром буду зубрить газеты наизусть.
Полдень. Только что звонила Ребекка, спрашивала, все ли у меня «в порядке». Решив, что она имеет в виду Даниела, я ответила:
– Ох, ну это все очень тяжело.
– Бедняжка. Да, я вчера вечером видела Питера… (Где? Что? Почему меня не пригласили?) Он всем рассказывал, как ты была расстроена, когда узнала о свадьбе. Он сказал, это действительно очень трудно, одинокие женщины с возрастом доходят до отчаяния…
К обеду я уже не могла больше выносить воскресенье и пыталась делать вид, что все в порядке. Позвонила Джуд и рассказала ей все о Шмеле, Ребекке, собеседовании по работе, маме, Даниеле и общем моем плачевном состоянии. Мы договорились встретиться в два в «Джимми Биз» и выпить по «Кровавой Мери».
18:00. Как чудесно все сложилось – Джуд как раз сейчас читает великолепную книгу под названием «Богиня в каждой женщине». Судя по всему, там говорится, что в определенные моменты жизни все идет наперекосяк, и ты не знаешь, куда сунуться, – как будто везде вокруг тебя захлопываются ржавые железные двери, как в «Звездном треке». Все, что надо делать, – это быть героиней, оставаться смелой и не погружаться в пьянство или жалость к себе. Тогда все будет «о'кей». Во всех греческих мифах и многих успешных кинофильмах рассказывается о людях, которые с честью выдерживают тяжелые испытания, не ноют, а держатся до конца и таким образом достигают вершины.
В книге ещё говорится, что когда ты пытаешься справиться с трудностями, ты как бы попадаешь в коническую спираль в форме раковины, где на каждом витке есть точка, которая очень болезненна и тяжела. Это и есть твоя личная проблема, или больное место. Когда ты находишься в узком, остром конце спирали, ты очень часто возвращаешься к этой ситуации, поскольку круги вращения довольно маленькие. Но если ты продолжаешь двигаться, то будешь попадать в проблемные точки все реже и реже, хотя все же придется туда возвращаться, но когда это произойдет, ты уже не должен чувствовать, что вернулся в исходную точку.
Теперь, когда я протрезвела, меня волнует вот что: я не уверена, что на 100 процентов уверена, что поняла, о чем она мне толковала. Уф-ф-ф.
Позвонила мама, и я пыталась обсудить с ней, как трудно быть женщиной и, в отличие от мужчин, иметь строгое предназначение репродуцировать человечество, но она лишь сказала:
– О, честное слово, дорогая. Вы, девочки, сейчас просто слишком разборчивы и романтичны: просто у вас слишком богатый выбор. Я не говорю, что не любила папу, но, понимаешь, нас всегда учили не бояться постоянно, что кто-нибудь собьет тебя с ног, а «мало ожидать и много прощать». И, честно говоря, дорогая, дети – это ещё не все, что должно быть. Я хочу сказать, ты не обижайся, я никого не имею в виду, но если бы я могла вернуться в прошлое и выбирать, я не уверена, что стала бы…
О, боже. Даже моей собственной матери хочется, чтобы я никогда не рождалась.
* * *
14 августа, понедельник
131 фунт (здорово – перед собеседованием превратилась в гору жира, а ещё у меня прыщ), порций алкоголя – 0, сигарет – много, калорий – 1575 (но меня стошнило, так что реально – около 400).
О, боже. Я в ужасе из-за собеседования. Сказала Перпетуе, что пошла к гинекологу – знаю, что надо было соврать про дантиста, но не смогла упустить возможность помучить самую любопытную женщину в мире. Я уже почти готова, осталось лишь закончить макияж, а заодно потренироваться в высказывании мнений по поводу правления Тони Блэра. О, господи, кто же секретарь теневого кабинета? Черт, черт. Вроде, кто-то с бородой? Черт: телефон. Не могу поверить: в трубке ужасающий подростковый голос, который снисходительно, с южнолондонским акцентом протянул нараспев:
– Здра-авствуйте, Бриджит. Вас беспокоят из офиса Ричарда Финча. Сегодня утром Ричард уехал в Блэкпул, так что он не сможет встретиться с вами.
Перенесли на среду. Придется врать про рецидив в гинекологическом состоянии. Что ж, теперь надо занять чем-то остаток утра.
* * *
16 августа, среда
Ужасная ночь. Ходила из угла в угол, вся в поту, в панике вспоминая разницу между ольстерскими юнионистами и СДЛП и с кем из них связан Ян Пасли.
Вместо того чтобы проводить меня в офис для встречи с великим Ричардом Финчем, меня оставили в приемной, где я сорок минут обливалась потом и думала: «О, боже, кто же министр здравоохранения?» Затем меня подхватила певучая личная ассистентка – Пачули, которая щеголяла лайкровы-ми велосипедными шортами и гвоздиком в носу. Она уставилась на мой костюм, как будто в страшно ошибочной попытке выглядеть поформальнее я нарядилась в шелковое бальное платье до пола «Лора Эшли».
– Ричард сказал идти в конференц-зал, понимаете, о чем я? – пробормотала она и устремилась по коридору.
Я помчалась за ней. Она ворвалась через розовую дверь в просторный офис, заваленный кипами рукописей. С потолков свисали телеэкраны, стены украшали какие-то таблицы, а к столам были прислонены горные велосипеды. В дальнем конце располагался большой длинный стол, за которым как раз происходило собрание. Когда мы приблизились, все как один обернулись и воззрились на нас.