— Какой ошибки? — пристала к ней Сейди. — Наша мама была безупречным магом!
— Зря я вообще заикнулась об этом, — вздохнула Баст.
— Нет уж, киса, выкладывай нам все! — потребовала Сейди.
Говорить с богиней как с Маффин! Я опасался, что Баст не простит ей такой дерзости. Но богиня, прислонившись к стене, задумчиво глядела на дождь.
— Когда ваши родители освободили меня из Иглы Клеопатры… выделилось очень много магической энергии. Намного больше, чем они ожидали. Ваш отец произнес весьма сильное заклинание. Энергетический поток мгновенно убил бы его, если бы ваша мать не воздвигла щит. У меня была доля секунды, чтобы ей помочь. Я предлагала соединить наши души, и это помогло бы всем. Увы, ваша мать не приняла моей помощи. Она решила воспользоваться своим источником…
— Ты хочешь сказать, своей магией? — спросила Сейди.
Баст грустно кивнула.
— Когда маг питает заклинание своей силой, назад уже не повернуть. И если сила исчерпана… У вашей матери оставались последние крохи силы, и ими она спасла вашего отца. Но ей пришлось пожертвовать собой. Она буквально…
— Сгорела изнутри, — догадался я. — Зия предупреждала нас об этом.
Дождь все лил и лил. Я вспомнил о нем, обнаружив, что дрожу от холода.
Сейди вытерла слезинку со щеки. Она подняла амулет и с ненавистью глядела на него.
— Мы должны спасти отца. Если в нем действительно душа Осириса…
Она умолкла, но я и так знал мысли сестры. Я тоже думал о маме. Вспоминал время, когда был маленьким. Мама обнимала меня за плечи. Мы с ней стояли на заднем крыльце нашего дома в Лос-Анджелесе. Мама показывала мне звезды: Полярную, Орион, Сириус. Потом она улыбнулась, и я почувствовал, что я для нее гораздо важнее любого созвездия… Мама пожертвовала собой, спасая отца. Она просто-таки сожгла себя. Хватит ли у меня смелости на битву с Сетом? Но я должен попытаться спасти отца. Если я этого не сделаю, тогда… тогда получается, что мама погибла напрасно. А если мы вызволим отца, быть может, он сумеет исправить все остальное и вернуть маму из мира мертвых.
«Это возможно?» — спросил я у Гора, но бог молчал.
— Как нам победить Сета? — спросил я тогда у Баст.
Богиня задумалась, потом улыбнулась. Мне показалось, что любое ее предложение нам не очень-то понравится.
— Есть способ, когда не нужно целиком отдавать себя во власть богов. Тот — мудрейший из мудрецов — составил редкостную книгу заклинаний. Там есть способ победить Сета. Книга находится во владении у некоего мага, и он ею очень дорожит. Нам нужно всего лишь пробраться в его крепость, похитить книгу и до заката улизнуть в Соединенные Штаты. Потом, как вы, наверное, знаете, порталы перестанут действовать.
— Замечательно, — сказала Сейди.
— Что это за маг? — насторожился я. — И где находится его крепость?
— А ты до сих пор не догадался? — с оттенком разочарования спросила Баст. — Мы о нем уже говорили. Это Дежарден. А крепость — его парижский дом.
Едва увидев дом Дежардена, я еще больше возненавидел этого напыщенного и опасного француза. Ему принадлежал внушительный особняк на улице Пирамид, по другую сторону дворца Тюильри.
— Улица Пирамид, — усмехнулась Сейди. — Он намеренно выбрал это место?
— Наверное, на улице Магов-Злодеев дома не продавались, — предположил я.
Если бы я не знал, чей это дом, то даже залюбовался бы им. Ограда из кованого чугуна с позолоченными остриями прутьев. Невзирая на зимний дождь, на клумбах у входа пестрели цветы. Вверх уходили пять этажей белых мраморных стен. Все окна были закрыты черными ставнями. На крыше расположился сад. Я видел королевские дворцы меньше и скромнее, чем особняк Дежардена.
Входная дверь была выкрашена в ярко-красный цвет.
— Кажется, в Древнем Египте красный цвет считался опасным? — спросил я. — Цвет Сета.
— Ты прав, — ответила Баст, почесывая подбородок. — Красный — цвет хаоса и разрушения.
— А я думала, что цвет зла — черный, — сказала Сейди.
— Нет, дорогая, — возразила Баст. — Современные люди все перепутали. Черный — цвет плодородной земли, как в долине Нила. На ней растет зерно, овощи и фрукты. Значит, черный — хороший цвет. Красный — цвет пустынных песков, где ничего не растет. Поэтому красный всегда считался цветом зла. Странно, что Дежарден выбрал для двери такой цвет, — добавила она, нахмурив брови.
— Мне все равно, какая у него дверь. Весь вопрос, как в нее войти, — здраво рассудила Сейди. — Мы же не можем просто постучать или позвонить.
— Особенно в таком виде, — сказала Баст. — Наверняка внутри есть охрана и система сигнализации. А кроме этого — магические ловушки. Держу пари, что дом надежно защищен заклинаниями от вторжения богов.
— Маги умеют и такое? — удивился я.
Я вообразил здоровенную канистру с наклеенной этикеткой «Отпугиватель богов».
— Увы, — вздохнула Баст. — Без приглашения я не смогу и порог переступить. А вот вы…
— Я думала, что мы с Картером тоже боги.
— В том-то и преимущество вашего положения, — сказала Баст. — Будучи хозяевами, вы по-прежнему остаетесь людьми. А вот я, завладев Маффин, — все равно богиня. Понятно?
— Нет, — признался я.
— Как вы помните, я даже в облике кошки не могла войти в дом Амоса без приглашения. А вы можете превратиться в птиц, взлететь на крышу и оттуда проникнуть в дом. К тому же мне нравятся птички.
— Первая сложность: мы не умеем превращаться в птиц, — сказал я.
— Это легко исправить! Заодно пройдете неплохое испытание на управление потоком божественной силы. Изида и Гор часто принимали облик птиц. Пусть каждый из вас представит себя птицей, и вы тут же совершите превращение.
— Как просто, — усмехнулась Сейди. — А ты нас не слопаешь?
— Типун тебе на язык! — обиделась Баст.
Я хоть и не суеверен, но предпочел бы, чтобы она не употребляла таких слов. В старину типуном называли прыщ или болячку.
— Сейчас попробуем, — сказал я и мысленно обратился к Гору: «Ты здесь?»
«Что тебе нужно?» — раздраженно отозвался он.
«Превратиться в птицу».
«Вот как? Ты мне не доверяешь, а как понадобилась помощь, сразу ко мне?»
«Слушай, я прошу так немного. Преврати меня в сокола».
«А эму тебя не устроит?»
Я понял, что лишь напрасно теряю время. Я закрыл глаза и представил себя соколом. И буквально сразу у меня запылала кожа. Дыхание затруднилось. Я открыл глаза и ахнул.
Сейчас я едва доставал Баст до лодыжек. Все тело было покрыто перьями, а ноги превратились в когтистые птичьи лапы. Чем-то это было похоже на облик, который принимал мой ба. Но теперь уже не он, а я сам превратился в настоящего сокола. Одежда и отцовский рюкзак исчезли, словно растворившись в моих перьях. Зрение полностью изменилось. Нынешний угол обзора достигал ста восьмидесяти градусов. Однако еще больше меня поразила невероятная острота зрения. Я отчетливо видел каждый листик на деревьях. В сотне ярдов я заметил таракана, торопившегося укрыться в решетке канализации. Надо мной нависло улыбающееся лицо Баст. Мне были видны все поры на ее коже.