– Да, да, главное это защита, – с живостью подхватил маркиз, подошел к столу и вытащил из-под клинков доспех в виде куцей кольчатой рубашки <Сразу следует оговориться, что по большому счету существует два вида кольчатых тельных доспехов: панцири и кольчуги. Первые делались из весьма мелких, плотно сплетенных колец и отличались значительной прочностью. На груди, спине и подоле иногда помещались круглые металлические бляхи или мишени. Кольчуга – доспех, подобный панцирю, но кольца ее крупнее, плетение реже, а соответственно, и защитные качества ниже.>. – Что, хороша? Арабской работы, из Солука <Город в Йемене, где производились лучшие кольчатые панцири.>. Лучший булат, харасан.
Рубашоночка и в самом деле была неплоха – легкая, с мелкими, не клепаными, а сварными звеньями. Такую ни шпагой, ни кинжалом не взять – без толку, только искры полетят. Разве что шилом, стилетом и заточкой. Да и против пули-дуры, пусть даже и мушкетной, особо не попрешь – дырку не пробьет, а все ребра поломает.
Это тебе не броник фирмы “Нортон” <Известная американская фирма по производству бронежилетов, снабженных многочисленными амортизирующими элементами, которые предохраняют от контузии внутренних органов.>. А впрочем, дареному коню в зубы не смотрят. Как-нибудь сгодится на колбасу.
– Да, дивная работа, замечательный булат, – Буров взялся за кольчужку, посмотрел на свет, пощупал, кивнул. – Мерси за заботу, маркиз. Вы прямо как отец родной.
Тот еще папа, гадский. Это ведь как пить дать с его подачи Лаурка сыпанула яду. Не от великой любви, переходящий в ревность.
– Спасибо, князь, на добром слове. Тронут, – маркиз фальшиво улыбнулся, с поспешностью отвел глаза и, как бы вспомнив о чем-то, вытащил из-за обшлага бумаги. – Кстати, князь, о родственных связях. Это рекомендательные письма графа де Бурга, моего троюродного брата. Возьмите, пригодятся. А то ведь по нынешним-то временам без бумажки ты букашка. Итак, со вступлением в нашу семью, граф. И не забудьте, что вы долго жили в Англии, – отсюда ваш чудовищный акцент и полное незнание некоторых нюансов. И уж будьте так добры по-простому, по-родственному оказать мне содействие в одном важном деле. – Он вытащил платок, быстро вытер пальцы и посмотрел на шевалье, пробующего на ноготь лезвие кинжала. – Надеюсь, вы извините нас. Кстати, заклинаю вас, больше никаких дуэлей. Скапен, только Скапен. – Лицо его вдруг исказилось от ненависти, и резко, не договорив, он повернулся к Бурову. – Прошу вас, граф, следовать за мной, дело спешное. Прошу. – Сделал приглашающий жест и повел Бурова под землю, только на этот раз не к себе, в роскошные апартаменты, в другой конец подвала, в просторный, ярко освещенный застенок. Здесь не было ни инкрустированной мебели, ни шпалер с бандеролями, да и пахло не галантными духами, возвышающими мысли и пробуждающими чувственность, – кровью, нечистотами, извергнутыми внутренностями. Живодерней.
– Проходите же, граф, не стойте в дверях, – радушно улыбнулся маркиз, приветливо кивнул Лауре Ватто и поманил Бурова в угол, к дыбе, на которой висел голый человек. – Скажите, это случаем не Скапен?
В голосе его звучало нетерпение. Сумрачный, похожий в длинном фартуке на мясника, Бернар медленно опустил кнут, Лаура затаила дыхание… Буров подошел, встретил взгляд, полный ненависти и муки, отрицательно мотнул головой.
– Нет. Тот посмазливее будет.
Морально-этический аспект его не волновал – на войне, как на войне. Идет нормальный процесс сбора информации. Как говорится, предупрежден – вооружен. Только вот, господи боже мой, сколько суеты – веревки, крючья, ремни, кнут этот трехметровый. А как прикажете быть в полевых условиях? Нет бы пассатижами зажать клиенту нос и затем мелким рашпилем по зубам, с толком, с чувством, с расстановкой. Эх, старина-матушка, никакого научного подхода. Плохо у этого Бернара с психологией, плохо. Такого красавца надо не кнутом по ребрам – клещами за яйца. Ишь какой гладкий, у баб небось имеет успех. Есть чего терять, сразу все расскажет. Так, так, так, а что это у него на животе, чуть пониже пупка? Никак крест наколот? Обвитый змеей? Неужто из блатных? Интересно, интересно. У наших зэков такого не бывает.
– Значит, посмазливее? – Лаура разочарованно вздохнула, уставилась на пленника и, как бы прочитав мысли Бурова, сказала: – Спереди попали, малым жаром.
Глаза ее нехорошо прищурились. Бернар тут же положил кнут, запалил толстый березовый веник и привычно, с каким-то убийственным спокойствием сунул факел подвешенному в пах. Выгнулось, судорожно забилось тело, страшные, душераздирающие крики метнулись к потолку. Запахло жареным. Наступала самая кульминация – или пациент сломается и расколется, или вырубится и будет никакой. Откачивай его потом. Почувствовав всю значимость момента, Лаура встрепенулась, подошла поближе, спросила что-то напористо, не повышая тона.
“Ишь ты, и по-испански может”, – позавидовал Буров, а пленник вдруг вскрикнул, дернулся, и голова его упала на грудь. И сколько ни старался Бернар, ни водил огненным языком ему по бедрам – ноль эффект. Только лопающаяся кожа, смрад паленых волос да разочарованное покашливание маркиза.
– Порка мадона путана <Грубое итальянское ругательство.>, – уже по-итальянски выругалась Лаура и состроила презрительную гримаску. – В обморок упал, слюнтяй. Ох уж мне эти красивые мужчины. – Повернулась к Бернару, властно повела подбородком. – Снять, отлить водой, вправить плечи <При поднятии на дыбу обычно выворачиваются плечевые суставы.>, намазать бальзамом. Чтобы к утру был, как огурчик. А на завтра приготовь шину <Пытка, заключающаяся в прижигании каленым железом.>. Так, давайте следующего…
Да, похоже, пыточное дело в доме у маркиза было поставлено с размахом.
– Мильпардон, – вежливо напомнил Буров о своем присутствии. – Не будете ли вы, Лаура, так любезны разъяснить, что это за крест у молодого человека на животе? Это что же, мода такая? Может, мне тоже наколоть?
– Крест? – Лаура быстро взглянула на маркиза, тот коротко кивнул, и она усмехнулась. – Да этой моде уже лет триста, если не больше. И следовать ей, князь, я вам не советую. Это же знак флореадориса <Атлет здоровяк (исп. ).>, а большей дряни представить себе трудно. И вообще, шли бы к Мадлене с вашими расспросами. Она у нас спец по Испании, уже, наверное, проспалась. С радостью удовлетворит все ваши интересы.
Чувствовалось, что Мадлену она не жалует. Более того…
– Да, да, князь, благодарю вас, – подхватил маркиз и растянул губы в улыбке. – Не смею более задерживать. К тому же у нас, знаете ли, накопились кое-какие домашние дела…
И Буров отправился на третий этаж к Мадлене. Та была бледна и не в настроении – простоволосая, босиком, пила крепчайший кофе с ромом. Пальцы ее дрожали, взгляд был снул, осунувшееся лицо выражало муку. Проклятье тебе, зеленый змий!
– А, это вы, князь, – мутно взглянула она на Бурова, икнула и со страдальческим видом указала на кресло. – Присаживайтесь. Наливайте сами. Чего хотите. Прислугу я послала за рассолом. Боюсь, французский на сегодня отменяется. Ну его в задницу. Надеюсь, вы извините меня. Дьявольски болит башка. А все это поганое, разрази его гром, шотландское пойло. Ах, князь, никогда не мешайте виски с шампанским. Я вас очень прошу. Заклинаю всеми святыми, черт бы побрал их со всеми потрохами! Ну что, скоро эти бестолочи принесут рассол?..