Рюрик перерубил канат, волны сразу швырнули плот от драккара в открытое море. Рюрик и Асмунд сели на весла. Рудый мигом вырубил в бревнах канавки для упора ногами. Он, как и все, двигался на четвереньках, держась за веревку: плот немилосердно швыряло.
Олег напряженно всматривался в белеющий парус:
— Гребите, гребите... Они двигаются в нашу сторону!
Умила всхлипнула, ее руки помимо воли еще крепче прижимали к себе сына. Рюрик покосился на бледное лицо жены, закусил губы и налег на весло с такой яростью, что Асмунд взмолился:
— Легче! А то на месте будем крутиться!
Вскоре его, взмокшего и усталого, сменил Рудый. Рюрик греб, как одержимый, засохшая корка крови на ране треснула, потекла алая струйка. Олег все всматривался в дальние волны, щурил глаза, наконец выговорил с облегчением:
— Они плывут к драккару...
— Надеются нас захватить? — сказала Гульча злорадно.
— Нас не видно за волнами, — добавил Олег. — Паруса нет, плот плоский... Гребите, гребите! Я вижу берег.
Рюрик чуть расслабил натруженную спину, оглянулся, увидел между высокими волнами мелькнувшие на миг скалы. Олег сказал предостерегающе:
— Еще далеко... Гребите. Многое может случиться.
Рюрик дышал тяжело, по красному лицу бежали крупные капли пота. Олег тронул его за плечо:
— Дай сменю.
Рюрик отрицательно тряхнул головой, воздух со свистом выходил через стиснутые зубы. Олег взял его за плечи, вытащил и пересадил. Асмунд бросил на пещерника испытующий взгляд: сможет ли грести тяжелым веслом, торопливо поплевал на ободранные ладони, пользуясь короткой передышкой.
Олег взялся за весло. Асмунд начал медленно наращивать темп. Рудый сел перед ними, покрикивая: «Правым загребай, левым шибче, а то пройдем мимо». Он поглядывал на пещерника, тот все еще оставался сух, а от Асмунда валил пар, как от коня после бешеной скачки.
— Чему только не обучишься в пещерах, — пробормотал Рудый. — Удалиться мне туда, что ли?.. Только нагрешить надо, а то боги не примут: каяться ведь пока не в чем.
Асмунд хрюкнул от возмущения, едва не выронил весло. Олег посоветовал:
— Распоряжаться легко, лучше сядь к Асмунду. Посмотрим, умеешь ли грести?
— Ну, несмелому взяться негде...
Асмунд с готовностью подвинулся. Рудый со вздохом сел рядом, буркнул:
— Держись, святой... пещерник!
Вдвоем с Асмундом гребли мощно, слаженно, весло в глубину не зарывалось. Олег приналег, его спина пошла буграми, плот не поплыл — полетел, прыгая с волны на волну. Рюрик лег на край, изодранные в кровь ладони опустил в холодную воду.
— Викинги пересели в свой драккар, — сообщил он. — Теперь пойдут быстрее!
— Зато у них не все гребцы, — возразила Гульча. — Половину перебили!
Рюрик хмыкнул, удивленно покрутил головой:
— Самая необычная моя битва... Дрались втроем против целого корабля! И почти одолели.
Гульча пошла пятнами от возмущения, уже набрала полную грудь воздуха, отчего ее крепенькая грудь едва не прорвала рубашку из толстой шерсти, но ощутила на себе насмешливый взгляд пещерника. Он сердито качнул головой: не порть детям радость, они ж совсем маленькие, и радости у них тоже маленькие, детские, драчливенькие!
Умила приподнялась, держась за канаты, прибитые к бревнам. Волны плескались через плот, княгиня дрожала от холода и страха, не отпуская маленького Игоря:
— Они гонятся за нами!
Рюрик вскочил, плот качнуло, и будущий объединитель восточных славян, родоначальник древа великих князей и царей едва не сорвался в бушующие волны. Всмотрелся, крикнул яростно:
— Они не могут видеть нас! В чем дело?
Лицо его побелело. Олег сразу подумал о Семи Тайных, с трудом отогнал страшную мысль:
— Асмунд, Рудый, гребите!.. Скорее всего викинги нас не видят. Они хотят напасть на побережье.
Плот шел споро, холодные волны перекатывались через бревна. Умила тряслась от холода, губы у нее стали синие, как сливы, распухли. Гульча зябко ежилась, села к Олегу и ухватилась за край весла. Ее пальцы не обхватили толстую рукоять, она сердито косилась на огромные кисти пещерника — весло в них выглядело прутиком.
Рудый оскалил зубы, пот с него катился градом:
— Асмунд, их двое. Теперя пропадем.
— Дурачье, — ответила Гульча с достоинством. — Святой отец вас перегребет одной рукой. Я просто хочу согреться.
— Погреться можно возле меня, — возразил Рудый.
От него валил пар, он дышал, как загнанная лошадь. Вместе с Асмундом, походившем на свежесваренного рака, разом откидывались на спину, едва не падая, выкатывая глаза, с тем же усилием заносили лопасть для нового гребка.
Внезапно на драккаре, что теперь был виден во всех деталях, забегали крохотные фигурки. Там засверкали блики солнца на мечах и топорах. Умила выкрикнула отчаянно:
— Нас заметили! В самом деле заметили!
Олег хрипло бросил Асмунду:
— Прибавь, если можешь... Жилы порвут, но догонят!
Рудый зло просипел с искривленным от нечеловеческих усилий лицом:
— Лося бьют в осень, а дурня — всегда... Как же я не догадался порубить весла!..
— Бьют не лежачего, а ленивого, — буркнул Асмунд. — А теперь тем рогом чешись, которым достанешь.
Гребли, ничего не видя из-за серой пелены пота, что застилала глаза. Сердце Олега вырывалось из груди, в легких стоял хрип. Звенел оружием Рюрик, готовясь к бою.
Внезапно рукоять весла, за которую держались Асмунд и Рудый, подпрыгнула, ударила Асмунда в грудь. Рудый извернулся, но весло швырнуло его на мокрые бревна. Асмунд без звука исчез в бушующих волнах, а накатившая волна смыла Рудого, как щепку.
Олег поспешно выдернул весло из уключины, уперся в дно как шестом, подталкивая плот к берегу. С двух сторон в воду вбежали, поднимая брызги, волосатые мужики, ухватились за бревна, потащили к берегу. Заскрипел песок, Олег сказал, переводя дыхание:
— Сюда... идет... драккар. На нем двадцать... два викинга. Решайте: лучше уйти... или сумеете дать отпор?
Рослый широкогрудый мужик, который вместе с таким же широкогрудым тащил плот, переспросил с недоверием:
— Двадцать два?.. Это «Большой Змей» Торвальда Рудого! На нем сорок восемь берсерков.
На берег выбрел, шатаясь и держась за грудь, мокрый и злой Асмунд, похожий на огромное морское чудовище. Выплюнул воду, объявил зло:
— Теперь уже двадцать два.