Лично я думаю, что я тот, кому доверяют не только мужчины-лешие, но и, что гораздо приятнее, женщины этого народца. Естественно, ничего этого я не сказал.
Едва я протиснулся в тесную дверцу вслед за Ило, как вновь попал в комнату, залитую целыми потоками света. Немного привыкнув к перемене яркости, я посмотрел на источник такого освещения.
— Ого! — рот мой открылся в знак безмерного удивления.
— Не бойся! — Ило крепче сжала мою ладонь. — Это всего лишь лампочки.
Ну конечно, это просто лампочки! Мои подозрения, что где-то здесь имеется еще и спутниковая антенна, становились все реальнее. Все-таки откуда они берут энергию?
— Откуда вы берете энергию?
Ило удивленно посмотрела на меня. Я знал, что иногда меня принимают за дурака, но не ожидал, что это произойдет тут.
— Откуда ты знаешь про энергию?
— Да так, встречался раньше. Короче говоря, я решил, что больше не буду удивляться ничему.
— А теперь пройди в ту дверь. Тебя там ждут. Вот здесь птичка и попалась. Если меня ждут, то никакого разговора о добровольности моего появления тут не было. Я распахнул дверь и ввалился в зал.
Если хозяева хотели вызвать у меня чувство удивления, то им это вполне удалось. Правда, удивление удалось скрыть под непроницаемой маской варркана, но про себя я позволил несколько раз выразиться, впрочем, довольно пристойно.
В центре хорошо освещенной комнаты, утопая в великолепных кожаных креслах, выполненных в стиле развитого капитализма, сидело уважаемое собрание. Кроме известного мне лешего-папы, в креслах развалились еще двое. Если я правильно понимал сказки, которые рассказывала моя бабушка, то передо мной находились водяной и домовой.
Они были именно такими, какими я их и представлял. Не вдаваясь в лишние подробности, могу заметить, что с любым из этих существ при необходимости можно общаться без всяких комплексов.
— А-а, — протянул леший, пыхтя своей трубкой, — наконец-то.
Он поднялся и любезно указал на свободное четвертое кресло:
— Почему так долго?
Вообще-то я не считал необходимым рассказывать приемному папе Ило, чем я занимался последние два часа, поэтому отвечать не стал, сделав вид, что вопрос прозвучал чисто риторически. За меня ответила сама Ило, которая осталась стоять в дверях.
— Он встретил мать королевы.
— Ну что же, — потер руки леший и уселся на свое место. — Тем лучше. Раз ты все знаешь, то позволь начать наш небольшой" так называемый военный совет.
Я опустился в кресло, которое мягко обхватило меня кожей, и, протянув ноги под стол, великодушно разрешил начать собрание.
— Ну что ж, если я правильно вас понял, то я приглашен по поводу будущего королевы?
— Совершенно правильно замечено, — подал голос водяной. — Но я считаю, что для начала нам необходимо представиться. Уважаемого Пако ты уже знаешь. Меня, я думаю, ты тоже узнал. Водяной. Но если говорить цивилизованным языком, то я совсем не водяной, я…
— — Ну хватит, — бесцеремонно перебил водяного домовой. — Меня просто бесит, что эта водяная крыса каждый раз объясняет, почему он стал водяным.
Глаза домового вцепились в меня словно клещи.
— Достаточно того, чтобы уважаемый варркан знал наши имена. Его зовут Бульо! Ха! А меня — Сталоне.
Я и так уже был на грани, но услышанное совсем переполнило чашу моего терпения. Я опрокинулся на спинку кресла и залился веселым смехом. Я понимал, что делаю непростительную ошибку, но ничего не мог с собой поделать. Немного отдышавшись, я вытер рукавом набежавшие слезы и рассыпался в извинениях:
— Бога ради, извините, уважаемый домовой. Просто я знал одного парня с таким именем.
— Сходство имен не является достаточно весомой причиной для смеха, главное — сущность, — буркнул домовой.
— Именно это я имел в виду, когда просил у вас прощения. Продолжайте, уважаемый Сталлоне. Я внимательно выслушаю все ваши предложения. Все-таки я хочу узнать, для чего конкретно меня вызвали. Это связано с событиями происходящими в замке?
— Совершенно верно! — вступил в разговор леший.
— События последнего времени сильно беспокоят наш народ. Существо, появляющееся на свет, слишком опасно, чтобы мы могли продолжать заниматься своими делами.
— Позвольте перебить вас, — прервал я патетическую речь лешего. — А раньше у вас не возникало такого же чувства, когда по всему свету распространилась нечистая сила?
— Это нас не касалось, — пробулькал Бульо. Даже речь у него состояла из бульканья.
— Конечно, это было вам на руку. Наш род, я имею в виду человека, еще больше боялся вас, а этого вам только и надо. Ведь так?
Последовали три молчаливых кивка. А я вошел во вкус со своей обличительной речью.
— А сейчас угроза из замка затрагивает какие-то ваши интересы! Снова три кивка.
— И вы решили воспользоваться услугами человека, которого вы ненавидите, чтобы устранить эту опасность и снова жить спокойно? Мне кажется, это выглядит довольно несправедливо.
— Я хотел бы немного уточнить суть дела. Леший встал и, зайдя сзади, облокотился на спинку своего кресла.
— Из наших источников мы слышали, что ты являешься могущественным воином, который одержал великую победу над силами Зла. И если и было что-то в наших действиях предосудительное, ты способен понять наше положение. Именно поэтому мы и обращаемся к тебе. Но это не все. Не это послужило причиной нашего выбора. Как нам думается, ты так или иначе все равно пойдешь во дворец. Ведь так?
Три пары внимательных глаз смотрели на меня, ожидая ответа. Чего-чего, а проницательности им не занимать. От того, что я сейчас скажу, зависит их жизнь. Королева не оставит в живых никого: ни людей, ни леших, ни прочую живность, которая прекрасно уживалась и с теми, и с другими на протяжении многих веков.
— То, что я собираюсь делать, касается меня одного. Сейчас я хотел бы узнать, что можете предложить мне вы, кроме прославления в своих песнях. И запомните? Время идет. Чем скорее я получу ответ, тем скорее я дам вам ответ.
На несколько томительных минут наступила тишина, в течение которых я думал, что меня могут вышвырнуть отсюда и без всяких извинений.
— Ты прав, варркан. Мы слишком древняя раса и забыли, что кроме нас на свете живут еще и люди, которые являются далекими нашими братьями. Плохими, но все же братьями. А те некоторые недоразумения, что еще встречаются между нашими расами, сейчас, в минуту опасности, можно отбросить. На весы поставлена жизнь целого мира: наша, ваша, всех. И единственный, кто способен спасти мир, — ты.
— Вообще-то я прекрасно себя чувствую и без звания спасителя мира, но все равно, что дает вам такую уверенность?