— Ваше Величество!.. Ваше Величество!.. Вы ранены?
— На себя посмотри, — огрызнулся Мрак.
Из-за каменного барьера раздавался глухой разъярённый рёв. Снизу взлетало тусклое багровое пламя, поднимался синий горячий дым. Вдоль барьера озабоченные стражи с обнажёнными мечами в руках ходили между убитыми, переворачивали, смотрели в лица.
— Что это было? — раздраженно потребовал Мрак. Аспард пошатнулся, его подхватили под руки. Шлем он потерял, с головы текла кровь, одна рука бессильно висела вдоль туловища. Он прокричал яростно:
— Кто-то сбросил заранее заготовленное бревно... А трое выскочили из нор, чтобы добить... если всё ещё будет надо. Я послал проверить все норы...
Мрак отмахнулся, подошёл к бортику. Дракон увидел его, распахнул жуткую пасть, но огромный хвост, способный одним взмахом сшибить с ног и превратить в кровавую кашу стадо туров, вильнул пару раз, приглашая поиграть.
Подбежал Герц. Слёзы бежали по его взволнованному лицу.
— Ваше Величество!.. Боги спасли вас для великих дел!.. Для блага государства! А меня... меня велите казнить за недосмотр...
Мрак поморщился.
— Да ладно, не верещи! Если так уж добиваешься, за мной не заржавеет.
Герц вскрикнул счастливо:
— Боги спасли Ваше Величество для великих дел! Но как я мог не предусмотреть, что чья-то дерзновенная рука осмелится... Решится... И куда делась охрана на входе?
Мрак отмахнулся.
— Да ладно тебе визжать. Аспард со всем разберется.
Теперь он будет начеку. Он вообще-то всегда начеку, но теперь будет начекее. Ты лучше скажи, что это он так?.. Какой же это боевой Змей? А если он так на врага накинется? Хорошо, если от страха помрут, а если нет? Надеешься, что, если не залижет, то затопчет?
Герц все не мог успокоиться, причитал, ахал, всплескивал руками. Наконец сообразил, что именно спрашивает тцар, развёл руками ещё шире.
— Ума не приложу! А вы не знаете?
— Это ты мне скажи! — обозлился Мрак. — Он меня всего обслюнявил!
— Ну, у него слюни целебные... Из Славии волхвы за ними приезжают. Куницами и бобрами платят! Но чего ж так кинулся... У Вашего Величества своего Змея нет? Ну, для парадных выездов, или как...
— Нет, — отрезал Мрак. — И не хочу. Не люблю слюни. Был у меня один со слюнями...
— Змей? — воскликнул смотритель.
— Змей на дуде не играет... Он что, совсем кусаться не умеет?
— Только когда больно голодный. Гм... А никакой Змей на штанах Вашего Величества.... Виноват, парадных одеяниях, не сидел?
Мрак гаркнул обозленно:
— В штанах разве что! Так бы я дал на своих портках его поганому заду елозить! Что ему, мёдом намазано на меня вот так кидаться?
Смотритель драконьего питомника сказал уже почти рассудительно, привычный багровый цвет постепенно возвращался на его лицо:
— Не мёдом, но запах мог учуять... Гм, а вы, Ваше Величество, не в родстве... с... с... не осмелюсь даже вымолвить... Говорят, великий Закхак был в родстве... правда, с Морскими Змеями... Нет, на Вашем Величестве шерсти многовато. Уж если вы с кем в родстве, то не со Змеями точно... Нет-нет, я молчу, я ни на кого не киваю, о лесных великанах даже и не думал! Видно, это он просто по молодости. Ему ещё и ста лет нету! Хоть уже и половозрелый, а по уму щенок ещё... Солнце наполовину опустилось за высокую стену, на лицо Герца падал багровый свет, делая и без того багровое лицо пугающе тёмным, переполненным густой кровью. Но глаза он постоянно отводил в сторону, суетился чересчур, разводил руками. Запах виноватости валил от него, как псиный запах от мокрой шкуры.
— Лады, — сказал Мрак. — Если это всё, то вернёмся, за ужином поговорим.
Ужин был не просто ужин, тцары лишены счастья просто ужина, просто завтрака или просто обеда, а уж перекусить на ходу так и вовсе для них неслыханная роскошь — в большом зале храма всех, кто вернулся из питомника, ожидали накрытые столы. Для Его Величества спешно изготовили помост под креслом с высокой спинкой, и теперь Мраку приходилось наклоняться к столу, как собаке к миске.
После скачки на конях любой чувствует здоровый голод, слуги сбивались с ног, целая вереница, как муравьи, выходила из одной двери, сгибаясь под тяжестью на подносах, обходила стол, перекладывая на него содержимое, и втягивалась в другую дверь, чтобы не создавать сутолоки.
Чавкая, жадно глотая горячее мясо, выбивая о стол мозг из костей, обсуждали самое важное, что нельзя решить на мудрых государственных заседаниях, а решается, как вот сейчас, на пирах, в банях или на охоте. Герц и местные смотрители, жрецы, знать города осторожно пытались вызнать, как и что он задумал повернуть в стране, весь Барбус жужжит слухами, военные воспрянули, торговцы ожили и обещают проложить дороги в Вантит...
Мрак отмахивался, делал значительное лицо, и всем ставершины гор как будто висят в черноте, а внизу ничего нет, одна бездонная пустота.
По спине пробежал холодок. Что со мной, подумал он. раздражённо, уже начинаю смотреть на мир не то как Олег, не то как вовсе дурной Таргитай. Нет, лучше смотреть вон туда, где на вершинах гор холодно и страшно блестят башни магов. Непонятно, как можно строить башни так высоко, непонятно и то, кто их строил, туда ж вообще кем надо быть, чтобы забраться, разве что в самом деле правы те страхополохи, что магам не нужна ни еда, ни тепло, все получают колдовством, даже переговариваются друг с другом через волшебные зеркала... Поговаривают, что даже могут в свои зеркала видеть то, что делается в стране, заглядывать в тцарские и прочие покои...
Он вспомнил рассказы Аспарда, что тцары не раз пытались поставить их себе на службу, удалось даже разрушить несколько башен, но тцарское войско полегло почти целиком, в конце концов правители решили, что маги защищают эти земли от вторжения чужих племён и народов, а правители за это будут оказывать им свое монаршее покровительство. В чём это покровительство выражается, пока не решили, но сейчас вот в таком зыбком равновесии всё и держится уже не первую сотню лет...
— Но сколько ещё продержится, — пробормотал он. — Нет, надо будет к ним заглянуть...
Ближайшая чёрная башня в лунном свете выглядела как выкованная из молодого серебра, она грозно и надменно выделялась на бездонно звездном небе. Она выглядела тем страшнее и зловещее, что стоит прямо на заснеженной вершине, прямо от основания и вниз на пару сот шагов только сверкающий снег и лёд.
В черноте неба блеснула короткая молния. Острие упёрлось в вершину башни. Мрак задержал дыхание, показалось, что сейчас камень вспыхнет оранжевым огнём, пойдет чёрный дым, камень потечёт, как воск. Однако башня оставалась недвижимой, а молния сверкнула ещё дважды, после чего в окнах башни загорелись огни. Мрак с надеждой ожидал, что это пожар, но ничего не случилось, а огни вскоре погасли.