Во всех городах и деревушках, куда Джек с Алиной заходили по пути в Шербур, Плачущую Мадонну встречали с таким же воодушевлением: за процессией сразу выстраивались толпы любопытных, и все шли к местной церкви, где Джек привычно устанавливал статую в тени, и при виде слез, катившихся из глаз Мадонны, люди спешили пожертвовать, кто сколько мог, на возведение собора в Кингсбридже.
А в самом начале пути они чуть было не лишились ее. Епископы и архиепископы, осмотрев статую, объявили ее чудотворной, и аббат Сюжер хотел оставить ее в Сен-Дени. Сначала он предложил Джеку фунт, потом десять и дошел до пятидесяти фунтов. Видя, что деньгами Джека не соблазнить, он попробовал силой заставить его отказаться от статуи, но вмешался архиепископ Теобальд Кентерберийский. Он, как и Джек, сообразил, что Мадонна может принести немалый доход, и настоял на том, чтобы статую перенесли в Кингсбридж, который находится в его епархии. Сюжер вынужден был, хотя и с неохотою, уступить.
Всем мастерам в Сен-Дени Джек пообещал работу на строительстве его собора, если они пойдут вместе с ним. Это тоже вызвало неудовольствие Сюжера. Многие из них, конечно, предпочли бы остаться дома, памятуя о том, что синица в руках лучше журавля в небе, но были среди них и такие, кто хотел вернуться домой, в Англию. Остающиеся же разнесли бы по свету весть о планах Джека, поскольку каждый каменщик считал своим долгом рассказать собратьям о новых стройках, где требовались их руки. И уж тогда точно в Кингсбридж съехались бы умельцы со всего христианского мира. Алина часто спрашивала Джека, как он поступит, если монастырь города не сделает его мастером-строителем. Джек всегда отмалчивался. В Сен-Дени он в порыве азарта объявил себя мастером, не задумываясь о том, что будет, провались его планы.
Архиепископ Теобальд, отстояв плачущую Мадонну для Кингсбриджа, похоже, не очень доверял Джеку, чтобы позволить ему одному возвращаться домой со статуей. Поэтому вместе с Джеком и Алиной он отправил двух священников из своего окружения, Рейнольда и Эдварда. Поначалу Джеку это не понравилось, но вскоре он привык к своим спутникам и даже был рад их компании. Рейнольд был очень живым остроумным юношей, любящим поспорить, его очень интересовала математика, которую Джек изучал в Толедо. Более старший по возрасту и более спокойный Эдвард оказался страшным обжорой. Их главной заботой на время путешествия было, конечно, следить, чтобы Джек не прикарманивал пожертвования, которые они собирали по пути. На самом же деле они с удовольствием тратили на себя столько, сколько хотели, тогда как Джек и Алина жили на свои скромные сбережения. Так что архиепископ поступил бы мудрее, доверив все Джеку.
Через Шербур они направились в Барфлер, где намеревались сесть на корабль до Уорегама. Еще задолго до того, как они добрались до центра этого портового городка, Джек почувствовал: что-то не так. Люди по пути смотрели не на Мадонну.
Они смотрели на Джека.
Священники сразу это заметили. Статуя, которую они несли, была установлена на деревянные подмостки. Так было всегда, когда они входили в город. Толпа двинулась за ними.
— Что происходит? — зашипел Рейнольд, обращаясь к Джеку.
— Не знаю.
— Они больше пялятся на тебя, чем на статую. Ты что, раньше бывал здесь?
— Никогда.
— На Джека смотрят в основном старики, молодых больше интересует статуя, — сказала Алина.
И она была права. У детей и юношей деревянная фигурка вызывала обычное человеческое любопытство. Но люди старшего возраста разглядывали именно его. Джек попробовал было тоже смотреть на сопровождавших их горожан, но заметил, что его взгляд пугает их. Кто-то из толпы даже перекрестил Джека.
— Чем я им не угодил? — спросил он вслух самого себя.
Процессия тем не менее, как обычно, привлекала внимание прохожих, десятки горожан присоединялись к ней. Когда они вышли на рыночную площадь, их была уже не одна сотня. Священники опустили Мадонну прямо перед церковью. В воздухе стоял запах морской воды и свежей рыбы. Несколько горожан вошли в церковь. Затем, по традиции, местные священники должны были выйти и переговорить с Рейнольдом и Эдвардом. После недолгой беседы статую полагалось внести внутрь храма. Там бы она и заплакала. Один раз, правда, фокус не удался: стоял холодный день, и Рейнольд уговорил всех обойтись без обычного ритуала, несмотря на то что Джек предупреждал: Мадонна может не заплакать. Так оно и случилось: с тех пор его слушались.
Погода сегодня стояла хорошая, но все чувствовали: что-то не в порядке. Обветренные лица моряков и рыбаков были полны суеверного страха. Молодым тоже передалось беспокойство старших, и теперь вся толпа смотрела подозрительно и даже враждебно. Никто так и не приблизился к маленькой группке священников, чтобы, как обычно, поговорить о статуе; все держались на расстоянии, перешептывались и ждали, что же произойдет.
Наконец из церкви вышел священник. В других городах служители Господа встречали их с выражением осторожного любопытства; этот же был похож, скорее, на заклинателя: в одной руке крест, которым он прикрывался, словно щитом, в другой — сосуд со святой водой.
— Что он себе вообразил? Неужели собирается изгонять дьяволов? — спросил немного опешивший Рейнольд. Священник прошел мимо, распевая что-то на латыни, и приблизился к Джеку.
— Приказываю тебе, дух дьявола, вернуться в царство призраков. Во имя… — начал он по-французски, но Джек, не выдержав, заорал:
— Я не призрак, болван ты чертов! — Он, казалось, сейчас взорвется от ярости.
Священник продолжал:
— … Отца, Сына и Святого Духа…
— Нас послал с миссией архиепископ Кентерберийский, — попытался протестовать Рейнольд. — Он благословил нас.
— Он — не призрак! — сказала Алина. — Я знаю его с детства!
Священник, похоже, заколебался.
— Ты призрак человека, который жил в этом городе и умер двадцать четыре года назад, — сказал он. Из толпы послышались возгласы в подтверждение его слов, и он возобновил свои заклинания.
— Но мне всего двадцать лет, — сказал Джек. — Я, наверное, просто похож на того человека.
Из толпы вышел мужчина:
— Ты не просто похож на него. Ты — это он. Ты совсем не изменился со времени своей смерти.
По толпе пробежал испуганный шепот. Джек, вконец расстроенный, взглянул на говорившего: на вид ему было лет около сорока, с седой бородой, одет, как преуспевающий ремесленник или мелкий торговец. И вроде в здравом уме, подумал Джек.
— Мои спутники знают меня, — обратился он к мужчине. Голос его выдавал волнение. — Двое из них священники, женщина — моя жена, ребенок — мои сын. Они что, тоже призраки?
Мужчина, похоже, начал соображать.
— Джек, ты разве меня не узнаешь? — крикнула седая женщина, стоявшая неподалеку.
Джек подпрыгнул, точно его ужалили. Вот теперь ему действительно стало страшно.