— Правильно сделал. Мы ждем тебя в машине. Но я все-таки позвоню, предупрежу на работе, что задержусь.
Пахомов, уже направляющийся к двери, замер на мгновение. На одно неуловимое мгновение. Но затем, резко мотнув головой, очевидно, решив не поддаваться синдрому подозрительности, вышел из кабинета.
Комаров набрал номер телефона следственного управления контрразведки.
— Это говорит подполковник Комаров. Я немного задержусь в прокуратуре республики.
— Когда вы вернетесь? — спросил у него дежурный.
— Передайте, что через два часа. Я выезжаю в составе группы старшего следователя Пахомова на место происшествия.
— Хорошо.
Дежурный записал его сообщение и положил трубку.
Комаров оглянулся. В кабинете никого не было. Он набрал еще один номер.
— Вас слушают, — послышалось в трубке.
— Это говорит Комаров. Мы смогли выйти на информатора в нашей группе. Установить его. Он убежден, что работает на ФСБ, и дал адрес какой-то квартиры. Сейчас мы туда выезжаем.
— Будьте осторожны.
— По моему мнению, это не ФСБ. Такого телефона нет по нашим данным. Думаю, что это как раз те, кого мы ищем.
— Возможно, но вы старайтесь не выдавать себя.
— Понимаю. Как только вернемся, я вам позвоню.
На другом конце положили трубку.
Комаров поспешил к дверям. Пахомов наверняка уже получил оружие и теперь выходит из здания прокуратуры. Посмотрим, на кого работал Антон Серминов, этот несчастный, запутавшийся парень.
Эти неизвестные похитители не обманули. Они отвезли Гасанова и его бывшего напарника по тюремным нарам на шоссе и там отпустили. Правда, предупредили, что завтра утром обязательно позвонят. Довольно быстро поймав попутную машину и посулив водителю пятьдесят долларов, они уже через полчаса наслаждались горячим чаем в своей московской квартире.
— Кто они такие? — все время допытывался грек. — Они объяснили, кто они такие?
— Я ничего не понял, — честно сознавался Гасанов, — что-то говорили о какой-то группе «Феникс», а кто такие, я не понял. Хотя, думаю, из органов. Скорее из бывшего КГБ. Я не знаю, как они сейчас называются, ФСК или ФСБ.
— Почему они нас похитили?
— Хотели, чтобы я позвонил в Лондон своему родственнику. Он там лежит больной.
— Ты позвонил?
— Они сами позвонили.
— Ну и о чем вы говорили?
— Им нужны какие-то списки. Видимо, они у моего родича. Вот поэтому нас и схватили.
— Какие списки?
— Я ничего не понимаю. Откуда они узнали о нашем побеге и как смогли нас так быстро вычислить?
— Почему тогда мы вернулись в твою квартиру? — волновался грек. — Если они все знают, нужно бежать. Они могут приехать сюда за нами в любой момент.
— Поздно, — отмахнулся Гасанов, — их теперь интересуют только документы моего родственника. И завтра мне нужно будет увидеться с одним нашим земляком, получить от него документы.
— И тогда они отвяжутся от нас? — недоверчиво спросил грек.
— Обещали отвязаться. Да черт с ними. Что они нам могут сделать?
— Слушай, Myрад, — отодвинул от себя стакан с чаем Ионидис, — ты ведь наслышан, кем я был и за что меня посадили. Я профессиональный контрабандист. Когда нужно было, убивал, не задумываясь. Вот что я тебе скажу. Эти ребята настоящие профессионалы. Они смогли нас выследить в течение суток и схватить. Более того, они знали о нас практически все. Понимаешь, все. И им нужны эти документы. Видимо, очень серьезные и важные документы. Как только ты им передашь их, они нас ликвидируют. Это было написано на их лицах. Они смотрели на нас, как на отработанный материал. Поверь мне, я хорошо знаю этот взгляд.
— Может быть, — впервые тяжело задумался Мурад, — что мне делать? Мой родственник сам предложил позвонить другому человеку. Они прижали его, поставили в безвыходную ситуацию.
— Он не сможет бежать?
— Он прикован к постели после тяжелого ранения. А наши похитители знают, где находятся его деньги. Понимаешь, что это конкретно означает?
— Понимаю.
— И поэтому он никуда от них не сбежит и передаст им все, что они у него потребуют.
— Красивая западня, — Ионидис встал и в одних трусах прошел в коридор.
— Как зовут твоего родственника? — наконец спросил он. — У меня тоже есть немалые связи.
— Это скульптор Багиров. Не знаю, почему они к нему прицепились. Он хороший скульптор, настоящий Мастер.
— Рафаэль Багиров, — дрогнувшим голосом уточнил Ионидис. Он впервые подумал о судьбе, которая предоставила ему такой шанс.
— Ты тоже его знаешь? — испугался Гасанов.
— Конечно, знаю, — кивнул Ионидис, обдумывая сложившуюся ситуацию. Названное имя резко меняло все его планы. Еще минуту назад ему хотелось исчезнуть из этого дома навсегда и никогда здесь не появляться. Но теперь он понимал, как важно принять участие в этой странной игре. Выигрыш в ней сулил многие миллионы долларов, и он начал несколько волноваться от неожиданности.
— Что будем делать? — спросил грек. — Я все равно должен жить, пока не получил новый паспорт и хотя бы часть своих денег.
— Правильно, — обрадовался Гасанов, — заодно поможешь мне завтра передать эти бумаги нашим новым знакомым. Пусть они ими подавятся. Не беспокойся, я сделаю тебе паспорт за три дня. С греческой визой. Если хочешь, паспорт сделаем российский.
— А твой паспорт тоже российский?
— На случай внезапной облавы в России, конечно, российский.
— Договорились, только делай быстрее.
— Сейчас позвоню. У меня в Москве есть небольшой ресторан. Я его держу на паях с Жорой Сиплым. Не слышал про такого? Знаменитый картежник в Тифлисе был. Сейчас уже старик, но людей в кулаке держать умеет. Он все сделает, что я скажу. Мы с ним уже много лет друзья. Когда Шеварднадзе в Грузии свои чистки проводил, с левыми цехами боролся, он у меня в Баку прятался. Когда Алиев начал своих «цеховиков» в тюрьмы сажать, я к нему в Тбилиси своих людей переправлял. Эта дружба настоящая, на крови.
Подняв трубку телефона, он набрал номер.
— Жора, здравствуй, это Мурад говорит.
— Вай мэ, сукин ты сын, — обрадовался Жора, — откуда ты пожаловал? Мне говорили, нары по тебе плачут. А я говорил — нет такой решетки, за которой можно было бы запереть такого орла, как наш Мурад.
— Приехал только вчера. Сбежал я из тюрьмы, Жора. Не понравилось мне там.