– Он сказал…
– Не думай о том, что он сказал, – решительно прервала ее миссис Шайрс. – Он не знаком с твоей сестрой, а ты ее знаешь. Подумай о том, что она могла бы сделать и что ты должна предпринять, чтобы ее найти.
– Я?
– Кто же еще будет ее искать? Ты ее самая близкая родственница, ты единственная, кто ее любит.
Мария глубоко вздохнула. Колеса экипажа гремели по мостовой. В висках Марии пульсировала боль. Удивительно, но боль обострила ее чувства. План начал принимать очертания.
– Вы правы, я поеду в Брирфилд. Хозяева были последними, кто ее видел. Прогнали они ее или позволили ей уйти на ночь глядя по собственной воле – причина пока неизвестна. Я должна это выяснить. И я начну оттуда.
Миссис Шайрс согласилась:
– Правильно. Умница. Утром ты сразу же отправишься туда на поезде. Питер будет сопровождать тебя.
– Нет, миссис Шайрс, я не могу взять с собой Питера. – Мария взяла свою собеседницу за руки. – Он для вас – все. И не забудьте, что у вас завтра встреча.
– Питер должен поехать с тобой, – нахмурилась Эйвори.
– Со мной будет все в порядке. Он вам нужен здесь.
– Ты права, – миссис Шайрс покачала головой. – Но я настаиваю на том, чтобы он проводил тебя до вокзала и купил билет в оба конца. Тогда он будет знать, когда ты вернешься, и встретит тебя по возвращении. – Она невесело улыбнулась. – Будем надеяться, что с тобой ничего не случится.
– Эй, Джоко, ты должен мне за пиво.
– Мэйзи, оно наполовину разбавлено водой. Я буду платить только за каждую вторую кружку.
– Свинья! – Мэйзи хлопнула его по котелку, отчего тот съехал набекрень, а пиво расплескалось по столу.
Светло-голубые глаза Джоко Уолтона забегали по углам таверны. Он поправил котелок, водворив его на прежнее место, то есть на затылок. Курчавые белокурые волосы колечками вились вокруг его лба и висков. Джоко послал Мэйзи воздушный поцелуй и сдул пену с кружки.
Чад в «Петухе Робине» стоял такой, что хоть вешай топор, а от шума и криков можно было оглохнуть. Кроме того, большинство посетителей были знакомы с водой и мылом лишь понаслышке. Тем не менее, Джоко, небрежно откинувшись на спинку стула, не без удовольствия наблюдал за происходящим.
Мужчина в углу играл на маленькой шестигранной гармонике-концертино, выжимая из инструмента жуткие звуки. Его заупокойный баритон добавлял в таверне шума, а исполняемые им песни могли бы вогнать в краску публику покультурнее.
Как-то раз Джанетта и Джерсетта —
Две студентки, строили все глазки.
Получился вечерок отменный,
Мы покувыркались словно в сказке.
Подстрекаемая сутенером, Мэри Маргрет поднялась из-за соседнего столика и направилась к Джоко. Ее грудь колыхалась при каждом шаге.
– Джоко, тебе не стыдно пить в одиночку? – прогремел ее низкий, охрипший от джина голос, вырывавшийся словно откуда-то из глубины ее плотного тела. – У тебя есть монеты, так почему бы тебе не угостить меня?
Джоко улыбнулся во весь рот. Он подтолкнул ей ногой стул.
– Присаживайся, Мэри, – любезно предложил он. – Так и быть, куплю тебе кружечку, но если захочешь повторить, плати сама.
Мэри Маргрет бросила взгляд через плечо на русского, которому отдавала выручку. Густые черные брови ее сутенера сошлись на переносице. Мэри наклонилась над столом, выставляя напоказ пышные груди.
Джоко отхлебнул пива и усмехнулся, увидев такой прекрасный обзор.
– Не хочешь поваляться с девочкой? – прошептала она. Ее рука в черной митенке погрузилась в вырез декольте и извлекла оттуда одну грудь. Мэри ущипнула сосок большим и указательным пальцами. – Моей старушке-матери нечем заплатить за жилье, и она завтра окажется на улице.
Джоко оглянулся и посмотрел сначала на русского, потом на девицу.
– Черт, ну и дела, Мэри Маргрет. А я думал, она у тебя умерла. Помнится, в прошлом месяце я жертвовал тебе на ее похороны.
Девица наклонилась поближе к нему. Ее сосок был всего в паре дюймов от его руки. Он мог бы дотянуться до него пальцем. Мэри хрипло захохотала, открыв рот, в котором не хватало нескольких передних зубов.
– Она крепкий орешек, моя мать. Ведь мы уже опускали ее тело в могилу, когда она вдруг села и попросила джина.
Джоко засмеялся. Она наклонилась еще ближе, прикоснувшись соском к его пальцам:
– Я сделаю все, как тебе нравится, Джоко. Клянусь, что сделаю.
В этот миг Мэйзи метнулась к ней и, стараясь прищемить ее сосок, захлопнула крышку кружки. Мэри Маргрет завизжала от такого надругательства. Пивная пена оказалась на ее груди. Мэйзи презрительно скривила рот.
– Джоко, зачем тебе эта грязная шлюха? – заявила она. – Бог знает, с кем она только не моталась.
– Кого ты назвала грязной шлюхой, старая кошелка?
Не заботясь о том, чтобы поправить одежду, Мэри Маргрет вскочила, опрокинув при этом стул. Удар ее кулака пришелся Мэйзи в челюсть. Посетители «Петуха Робина», сидевшие поблизости от места разворачивающихся событий, подняли головы. Те, кто сидел подальше, не обратили на эту сцену ровно никакого внимания.
Джоко забрал обе кружки с пивом и быстренько обошел дерущихся женщин. Достигнув относительно безопасного места за стойкой, он залпом расправился с одной из кружек и не спеша опорожнил другую.
– Это будет два пенса, – доверительно напомнил ему бармен.
Джоко порылся в кармане и вытащил шиллинг.
– Сдачу отдашь Мэйзи, – буркнул он. – Благодаря ей я благополучно отделался от Мэри. А то, чего доброго, пришлось бы драться с русским – мне этого очень не хотелось бы.
– Понял, – согласился бармен.
И собеседники с вялым интересом стали наблюдать за схваткой. Мэри Маргрет вцепилась в рыжие волосы Мэйзи и рванула к себе. Мэйзи взвизгнула и пнула Мэри Маргрет носком ноги в голень.
Мэри Маргрет взвыла от боли, но волос своей противницы не отпустила. Они топтались на месте, пока Мэйзи не зацепилась ногой за ножку стула. Обе упали и покатились по опилкам, которыми был посыпан пол таверны.
Мэри Маргрет попыталась ударить Мэйзи головой о пол, но служанка была сильнее своей противницы. Она дернулась как норовистая кобыла, сбросила с себя Мэри и оказалась наверху. Воспользовавшись преимуществом, она схватила Мэри Маргрет за руки и положила противницу на лопатки, сильно сжав ей запястья.
Издав вопль, достойный ирландской девицы, Мэйзи засмеялась. Вся таверна увидела победное выражение ее лица.
– Она – грязная шлюха, – объявила служанка. – Как я сказала, так оно и есть.
Мэри Маргрет яростно завизжала от обиды. Русский медленно, лениво поднялся на ноги. Вместо того, чтобы идти выручать свою женщину, он неторопливой походкой направился к стойке бара.