Джоко стрельнул глазами в Марию, которая покрепче ухватилась за его талию и спряталась за его спину.
– Отстань от нее, Дикон, – Джоко повел Марию в обход нищего, но тот выставил корявую пятерню вбок, перегораживая им дорогу.
– Один пенни, – заныл он. – Один паршивый фартинг…
Мария полезла в сумочку, но Джоко крепко схватил ее за руку:
– Ну его. Он обманщик.
– Наглое вранье! – завопил нищий. – Я потерял ногу, сражаясь за эту шлюху королеву.
Джоко потянул Марию налево, а затем вильнул направо, опередив кинувшегося за ними Дикона.
За их спинами раздался взрыв проклятий. Джоко почувствовал, что Мария дрожит и задыхается от страха. Ее пальцы накрепко вцепились в рубашку под его пальто, лицо уткнулось в его плечо. По крайней мере, она не упала в обморок.
Не успел он подумать это, она подняла к нему лицо:
– Почему ты не позволил мне дать ему денег?
– Я же сказал тебе, он – обманщик.
– Почему обманщик? У него же нет ног.
– Верно. Он потерял их, когда охранник вышвырнул его с кучерского сиденья и он попал под колеса.
– Ох, бедняга.
– Он пытался ограбить эту карету.
– Ох…
– И не думай, что теперь он переживает о своих прошлых ошибках. На него работает целая куча мальчишек, на которых он наживается куда больше, чем попрошайничеством на дорогах. Он мог бы запросто убить нас обоих, если бы захотел. Это изрядный негодяй.
Мария замолчала и прислонилась головой к его плечу. Джоко услышал, как ее сердце бьется рядом с его сердцем. Несколько минут она тяжело дышала. Она, наверное, была измучена, но он не мог помочь ей. Он сам едва держался на ногах.
Ухватившись друг за дружку, они побрели сквозь туман. Иногда они спотыкались, подворачивая лодыжки о предательски торчащие камни мостовой, иногда забредали в зловонные лужи, чувствуя, как невообразимая мерзость затекает им за подошвы.
Раз или два они натыкались на оборванные фигуры, казалось, не обращавшие на них внимания. Глухая тишина вокруг них нарушалась то глухим стуком, то кашлем, то истошным криком.
Иногда, кружа по извилистым улочкам, они набредали на свет, вырывающийся из открытой двери, откуда доносились пьяные голоса. Короткий взгляд внутрь обнаруживал публичный дом с несколькими подвыпившими посетителями. Затем они заходили за угол, а свет и звуки исчезали в вечно висящем здесь тумане.
– Нам еще далеко?
– Не очень.
– Как ты это узнаешь? – выдохнула Мария. – Здесь же все одинаковое. Мы можем быть где угодно.
Джоко не ответил. Еще поворот, полдюжины скользких ступенек вверх, в проход такой узкий, что Мария была вынуждена идти позади Джоко. Наконец они подошли к двери, и Джоко потянулся к щеколде:
– Извини, – прошептал он, – не нужно бы тебе появляться здесь.
Дверь со скрипом открылась.
Мария вцепилась в Джоко так крепко, что ему стало трудно дышать. Положительным моментом в ее хватке было только то, что его поврежденные ребра получили поддержку.
– Это ты здесь живешь? – слабым голосом спросила она. Было слышно, как стучат ее зубы.
Сделав три шага по комнате, Джоко подошел к столу. Вопреки давней привычке он нашел свечу в подсвечнике, а рядом с ней – спички. Обычно он предпочитал темноту. Установив подсвечник, он чиркнул спичкой.
Мария замигала от света. Джоко наблюдал за ее лицом, пока она оглядывалась вокруг. К его боли добавилось смущение. Он отдал бы все, что имел, всю свою драгоценную мелочь, лишь бы скрыть от нее это.
Стол меньше ярда в поперечнике, пара разных стульев, крохотная двустворчатая тумбочка, гвозди для одежды в стене, соломенный тюфяк на полу. И больше ничего, совсем ничего.
Полный недоумения взгляд Марии вернулся на его лицо.
– Сними пальто, – это были ее единственные слова.
Джоко послушно начал расстегивать пуговицы. Мария отвела его руки в стороны и сделала это за него. Затем, зайдя ему за спину, она стащила тяжелое пальто с его плеч.
– Здесь можно как-нибудь согреть воду? Джоко почувствовал, что его лицо загорелось.
– Воды нет.
– Как нет?
– Нет воды, – повторил он громче. Мария беспомощно огляделась вокруг. В тени тумбочки ее глаза наткнулись на ведро.
– Здесь поблизости, за углом, есть колонка, – пояснил Джоко. – Но тебе нельзя туда идти.
Мария вздернула подбородок, словно собираясь возражать.
– Ты не сумеешь найти ее в тумане, – сказал он.
После этих слов она бессильно опустилась на стул. Пару минут они смотрели друг на друга. Мария ужасно боялась, что выглядит не лучше Джоко, если не считать крови. Его явно чем-то ударили сбоку по голове. Две струйки крови резко выделялись на его щеке, светлые волосы с одной стороны лица были взлохмачены. Еще один синяк вспух на его челюсти. Но самым ужасным было то, как он сгорбился всем телом.
– Что нам делать с твоей рукой?
Джоко приподнял руку на пару дюймов. Его лицо побледнело от напряжения, по лбу потек пот.
– Видишь – она, кажется, не сломана.
– Пожалуйста, не надо.
– Чего?
– Не храбрись. Тебя ранили, и все это из-за меня.
Он нагнулся, чтобы снять ботинки. Они, казалось, приросли к его ногам. Вдруг Мария опустилась перед ним на колени и стала развязывать шнурки.
– Отойди, – раздраженно крикнул он. Мария подняла на него взгляд. При свете свечи ее бледное лицо с обведенными темными кругами глазами, с потрескавшимися губами выглядело некрасивым. Ее потемневшие от сырости волосы беспорядочно свисали вдоль лица.
– Я помогу тебе разуться, а потом уложу тебя на тюфяк. Утром я найду колонку.
– Утром… – Джоко не смог продолжать. Его голова закружилась, по телу прошла волна слабости. Он покачнулся на стуле.
Мария подхватила его и довела до тюфяка. Он со вздохом улегся на жесткой подстилке. Мария подсунула ему под голову единственную подушку и сняла с него ботинки. У него было два одеяла. Она укрыла ими Джоко и взяла его пальто, чтобы накинуть себе на плечи.
– Иди сюда, – его шепот был таким тихим, что она наклонилась, чтобы получше его расслышать.
– Я завернусь в твое пальто и посижу на стуле.
– Нет, – его голова повернулась на подушке. – Со мной.
– Ты ранен, – возразила Мария. – Здесь нет места.
– Я подвинусь.
– Тюфяк узкий…
– Я привык к нему, – Джоко протянул к ней здоровую руку. – Пожалуйста, согрей меня.