Тишина, затем:
— Ты сукин сын.
Телефон отключился, и раздались гудки на линии. Они улыбнулись друг другу, все еще не веря своим ушам.
— Разве вам не хочется стать журналистом, Дарби? — спросил Смит Кин.
— О, это веселое занятие, — сказала она, — правда, дважды за сегодняшний день на меня чуть не напали. Так что нет, спасибо.
Фельдман встал и, показав на магнитофон, сказал:
— Я бы не стал использовать ничего из этого.
— Но мне в некотором смысле понравилось высказывание об уничтожении людей. А как насчет угрозы засудить нас? — спросил Грэй.
— В этом нет нужды, Грэй. Материал и так занимает уже всю первую страницу. Может быть, потом.
Раздался стук в дверь, и вошел Краутхаммер.
— Войлз хочет вас видеть, — сказал он Фельдману.
— Тащите его сюда.
Грэй быстро встал, и они с Дарби прошли к окну. Солнце садилось, и тени стали длиннее. По улице медленно двигался поток автомобилей. Обрубка и банды его сообщников не было видно. Но они находились там и, без сомнения, поджидали ее, чтобы предпринять последнюю попытку убить ее и тем самым либо не допустить разглашения, либо просто отомстить ей. Грэй сказал, что у него есть план, как выбраться из здания без перестрелки, когда настанет пора уходить. Подробностей он не раскрыл.
Войлз вошел с Льюисом К.О. Фельдман представил их Грэю и Дарби. Войлз подошел к ней с улыбкой на лице и посмотрел прямо в глаза.
— Итак, вы та, кто заварила всю эту кашу, — сказал он, пытаясь изобразить восхищение. Однако этого не получилось.
Она мгновенно испытала к нему презрение.
— А я думала, что это Маттис, — сказала она холодно.
Он отвернулся и снял френч.
— Может быть, мы сядем? — предложил он, ни к кому не обращаясь.
Они расселись вокруг стола: Войлз, Льюис, Фельдман, Кин, Грантэм и Краутхаммер. Дарби осталась стоять у окна.
— У меня есть некоторые комментарии для печати, — объявил Войлз, взяв лист бумаги из рук Льюиса. Грэй начал делать пометки. — Во-первых, мы получили экземпляр дела о пеликанах две недели назад и представили его в Белый дом в тот же день. Он был доставлен лично заместителем директора Бюро Льюисом К.О. мистеру Флетчеру Коулу, который получил его вместе с нашей ежедневной сводкой для Белого дома. Во время передачи присутствовал наш специальный агент Эрик Ист. Мы считали, что в деле поднято достаточно вопросов, чтобы начать расследование, однако этого не делалось в течение шести дней, пока Гэвин Вереек, специальный советник директора, не был обнаружен убитым в Новом Орлеане. С этого времени ФБР немедленно начало полномасштабное расследование по делу Виктора Маттиса. В расследовании приняло участие свыше четырехсот агентов из двадцати семи отделений, наработавших свыше одиннадцати тысяч часов, опросивших свыше шестисот человек и побывавших в пяти странах. В настоящее время расследование идет полным ходом. Мы рассматриваем Виктора Маттиса в качестве главного подозреваемого в деле об убийстве судей Розенберга и Джейнсена. И в настоящее время предпринимаем попытки определить его местонахождение.
Войлз сложил лист и вернул его Льюису.
— Что вы предпримете, если найдете Маттиса? — спросил Грантэм.
— Арестуем его.
— У вас есть ордер?
— Скоро будет.
— У вас есть представление о том, где он может находиться?
— Честно говоря, нет. Мы уже неделю пытаемся его обнаружить, но пока безуспешно.
— Вмешивался ли Белый дом в ваше расследование по Маттису?
— Я это буду комментировать не для печати. Договорились?
Грэй взглянул на главного редактора.
— Договорились, — сказал Фельдман.
Войлз пристально посмотрел на Фельдмана, затем на Краутхаммера, потом на Грантэма.
— Мы это не записываем, правильно? Это вы не будете использовать ни при каких обстоятельствах. Мы понимаем это?
Они кивнули и внимательно посмотрели на него. Дарби смотрела тоже.
Войлз с подозрением глянул на Льюиса.
— Двенадцать дней назад в Овальном кабинете президент Соединенных Штатов попросил меня исключить Виктора Маттиса из числа подозреваемых. Выражаясь его словами, он просил меня воздержаться от расследования.
— Он объяснил причину? — спросил Грантэм.
— Она очевидна. Он сказал, что это поставит его в неловкое положение и нанесет серьезный ущерб его усилиям по переизбранию. Он чувствовал, что дело о пеликанах не делает ему чести, а если мы начнем расследование, об этом узнает пресса, и он как политический деятель пострадает.
Краутхаммер слушал с открытым ртом. Кин уставился в стол. Фельдман ловил каждое слово.
— Вы уверены? — спросил Грэй.
— Я записал разговор. У меня есть пленка, которую я не позволю никому прослушать, прежде чем президент не опровергнет это.
Стояла долгая тишина, пока все восхищались этим маленьким подлецом и его диктофоном. Пленка!
Фельдман откашлялся.
— Вы только что видели подготовленный материал. ФБР не сразу начало расследование. Этому в статье должно быть дано объяснение.
— Вы слышали мое заявление. Ничего больше добавить не могу.
— Кто убил Гэвина Вереека? — спросил Грэй.
— Я не буду говорить о конкретных деталях расследования.
— Но вам это известно?
— У нас есть догадки. Но это все, что я могу сказать.
Грэй обвел взглядом сидящих. Было очевидно, что Войлзу в настоящий момент больше нечего сказать, и все одновременно расслабились. Редакторы воспользовались благоприятной возможностью.
Войлз ослабил галстук и напустил на себя добродушный вид.
— Это не для протокола, конечно, но как вам, ребята, удалось выйти на Моргана?
— Я не буду обсуждать конкретные детали расследования, — с хитрой усмешкой ответил Грэй.
Все рассмеялись.
— Что вы теперь предпримете? — спросил Краутхаммер у Войлза.