Запутанные чертежи и схемы матчасти, гигабайты технических описаний, инструкций по пользованию, ремонту и так далее вбивались через чип, осевшая в мозгу «мертвая» информация оживлялась бесконечными зачетами и сутками каторжной работы на тренажерах. В команде и в одиночку. При отказе тех или иных систем. При повышенной (это очень мягко сказано!) вибрации. При задымлении. При уровне шума, близком к болевому порогу. В сурдокамере. Бесконечное разнообразие штатных и нештатных ситуаций.
Из меня всерьез делали космонавта. Причем такого, который смог бы в одиночку управлять «Зевсом» на всех этапах его полета. По-моему, несмотря ни на какие мои качества, это было чистым шаманством и гаданием на воде – считать, что Монстр если и не тронет кого-то, то обязательно меня.
Возражать я не стал. Уж лучше что-то уметь, чем три года полета пребывать в должности подыхающего со скуки пассажира и всякий раз получать по рукам при попытке дотронуться до любой из панелей управления.
Однажды вместо стыковочного узла я блистательно «припарковался» к вспомогательной параболической антенне. Ну, перепутал, бывает, они действительно немного похожи, а ржать-то зачем?
Другой веселый – на этот раз уже лично для меня – эпизод случился в самом начале моей карьеры кандидата в космонавты. Компьютер, подсунутый мне во время какого-то сбоя в графике подготовки, чтобы я зря не скучал, вещал через саунд-бластер всякую полезную всячину в популярном изложении и отзывался на голос. В общем, нормальная развивающая игрушка для любознательных детей школьного возраста или забавная развлекушка для сановных посетителей. Задавай устно направление да развешивай уши.
– Влияние перегрузки после долгой невесомости, – задал я близкую мне тему.
– Стилистика учебника? – немедленно вопросил компьютер.
– А какая еще у тебя есть? – поинтересовался я.
– Аввакум, Аверченко, Акутагава, Андерсен, Андреев, Арканов, Бабель, Байрон, Бальзак, Бальмонт, Батюшков, Белый, Борхес, Брехт, Брэдбери, Булгаков, Бунин, Буркин, Буссенар, Важа Пшавела…
– Стоп! – прервал я. Становилось интересно. – Барков.
– Названный стилист в перечне не значится. Повторяю перечень…
Ну точно, детская игрушка.
– Стоп. Пикуль.
– Перегрузка для атрофированных мышц – штука ажно страшная. Распластает хуже препарированной лягухи, и будешь валяться, как распоследняя задрыга в борделе портовом, да кислороды атмосферные губами ловить. Ни тебе в трактир сигануть, ни выпить основательно, ни закусить чем-нибудь солененьким…
– Стоп. Э-э… Хайнлайн.
– …В конце концов, масса ограничений накладывается самой конструкцией человека. Человек, например, не может повернуть локтевой сустав в обратную сторону, а если все же каким-то образом сумеет это сделать, испытает массу неприятных ощущений. Точно так же лунарь распрекрасно живет в Луна-сити, зато на Терре с ее шестикратной тяжестью…
«Повернуть локтевой сустав»! Стилист безмозглый, микросхемный!
– Гомер, – потребовал я, продолжая хулиганить.
Знайте же: от перегрузок предельных отвыкнув телесно,
Гибнет бесславно герой, и душа отлетает к Аиду.
Сам шлемоблещущий Гектор, Арею подобный отвагой,
Тяжесть огрузшего тела не мог бы носить,
как доспех меднозвонкий…
Пришел инженер и выключил компьютер, а меня несильно отшлепал по щекам, дабы избавить от приступа истерического хохота. Гомерического, я полагаю.
Тем и кончились мои развлечения. А тренировки на тренажерах до зеленых чертиков в глазах – остались. Меня по-прежнему испытывали на износ, но уже с умом, подразумевая в итоге положительный результат. Я знал, что выдержу.
«Старики» учили, новички учились. Ни с кем из тех, кого натаскивали вместе со мной, я не свел особой дружбы – я был птицей из чужого курятника. Слухи, очевидно, просочились повсеместно, да никто в Звездном и не делал сугубой тайны из того, кто я такой и к чему меня готовят. Они-то смотрели на меня с любопытством и наивной надеждой! Вдруг после «Зевса» что-то изменится к лучшему, отвернутся некие клапаны в гулких чужих головах и я окажусь тем понтоном, что вытащит со дна тухлого болота российскую космонавтику? А я смотрел на них… и удивлялся. Они-то в самом деле были добровольцами! Наверное, это болезнь такая. Они страстно рвались туда, куда я, если честно признаться самому себе, вовсе не стремился! И платили-то этим ребятам за все их мучения так себе…
Ну да, я обыкновенный человек. Никогда в этом не сомневался. Земли творенье. Кому-то надо и ужом побыть, иначе от соколов в небе над Звездным станет тесно. Притом, как бы ни было иногда неуютно на нашем шарике, вне его, убежден, гораздо хуже.
И вообще, мое дело – хватать за жабры промышленных шпионов. А ожидаемый наивными людьми небывалый взлет российской космонавтики после «Зевса» – это сюр еще похлеще, чем виденный мною однажды железнодорожный вагон с табличкой «Крыжополь – Париж».
Саша Скорняков действительно стал появляться в Звездном, официально числился моим дублером, но, убежденный, что его-то уж минует чаша сия, не столько тренировался, сколько мотался туда-сюда, служа передаточным звеном между мною и Максютовым, а иногда Топорищевым. Первый в основном понукал, второй присылал мне на изучение наукообразные компиляции, составленные на основе изучения последних выходок Монстра. Снабжать детальной информацией по каждому новому факту меня перестали, но листать газеты и просматривать телепрограммы никто не возбранял. В свободное от тренировок, приема пищи и сна время. Минут двадцать в сутки.
Дважды Максютов звонил мне сам, в основном чтобы поинтересоваться моим самочувствием и настроением, я полагаю. Потом начинал кипеть и изрыгать хулу. Большую часть того, что произносилось им по адресу «этих придурков из НАСА», слушать было невозможно – уши вяли. Еврокосмосу и нашим тоже доставалось.
Что я забыл, перебираясь в Звездный, так это отдать Маше ключ от почтового ящика, но, в конце концов, это было не так уж страшно. Газет и журналов мы не выписываем, писем Маша не получала никогда, а я перестал получать их после смерти мамы. Если за несколько дней до старта отпустят на побывку, вытряхну из ящика пару килограммов рекламной шушеры, и всего делов.
Я не звонил Маше. Не просил Сашу занести по адресу письмецо. Ежемесячно высылал деньги телеграфными переводами с доставкой на дом – и все. Новый год отметил в Звездном в компании холостяков. По правде говоря, я почти не думал о жене и, если было время вспоминать, вспоминал дочь.
Время не шло – летело.
Из Индии пришло сообщение о катастрофе на атомной электростанции в Биджапуре. По всей видимости, энергоблок рассекло надвое уже известным нам манером. Двое суток активная зона оставалась открытой: герои-ликвидаторы не могли подобраться к очагу, всех смело «эффектом отталкивания», включая местных жителей, что, конечно, явилось для них благом. «Индийский Чернобыль» потряс мир. В перенаселенной стране такого рода аварии чреваты миллионами жертв. К счастью, обширное радиоактивное облако довольно быстро снесло в сторону Индийского океана…