Но Монстр – уйдет.
Отстрелить в его сторону «гостинец» и смываться? Что-то подсказывало мне: толку не будет. Я должен сам!
«СОХРАНЯТЬ ТЯГУ! ПЕРЕКЛЮЧИТЬ БАЛЛОНЫ ДЛЯ ДЫХАНИЯ НА РЕДУКТОР ДВИЖИТЕЛЯ!»
«ВЫПОЛНЕНО. ТЕКУЩАЯ СКОРОСТЬ 122 м/с, УСКОРЕНИЕ ПРЕДЕЛЬНОЕ. РАССТОЯНИЕ ДО ОБЪЕКТА 495… 490… 485… 480…»
Я все-таки догонял его. Медленно-медленно выигрывал метры, проигрывая паскали давления в полупустых баллонах, транжиря последний кислород. Словно отрывал от себя и швырял в пустоту еще не прожитые мной годы.
«ЧИППИ! ЧЕРЕЗ СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ ДВИЖЕНИЯ В ЭТОМ РЕЖИМЕ Я УЖЕ НЕ СМОГУ ВЕРНУТЬСЯ?»
«ВРЕМЯ ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЯ НАСТУПИТ ЧЕРЕЗ ДЕВЯТЬ СЕКУНД».
Ясно.
«ЧЕРЕЗ ВОСЕМЬ… СЕМЬ…»
«ЗАТКНИСЬ!»
Подкладка скафандра промокла от пота. Нет, я не герой. Мне не нужно оваций, а лавры я предпочитаю в супе. Но с какими глазами я вернусь на Землю и благополучно доживу до старости? Зароюсь поглубже в нору, сменю фамилию, внешность и, может быть, научусь каждодневно сосать водку, чтобы забыть главное: я не сделал того, что МОГ сделать. Возможно, только я один и мог.
«РАССТОЯНИЕ, СВОЛОЧЬ!»
«440… 435… 430…»
Время принятия решения наступило и прошло.
Я принял решение.
И уже начал задыхаться – раньше времени. Где воздух? Отдайте, гады. Почему нет воздуха?!
«435… 450… 490…»
Монстр опять удалялся, и очень быстро. Он просто-напросто играл со мной. Заманивал туда, откуда нет возврата.
Не диагностируемая компом скафандра утечка? Очень возможно. Чего еще ждать от техники, создаваемой в дикой спешке. Надежности? Ха!
«560… 635… 720…»
Все было бесполезно. Вся программа «Зевс» была обречена на неудачу еще на стадии замысла. Нет смысла даже в том, чтобы отстрелить «гостинец», – Монстр уйдет. Вдвойне обидно погибнуть зря…
Воздуха мне!!!
Я захрипел и рывком сел на постели. Разлепил веки. В обалдении осмотрелся, помотал головой.
Брр… Приснится же…
Вдох – выдох. И еще раз, и еще. Я жив. Это надо усвоить. Если болит голова, значит, она есть. Отбойным молотком стучит сердце, но это пройдет. Главное – жив. И буду жить.
Почему-то в Звездном мне не снились никакие сны, во всяком случае, я их не запомнил. А здесь…
Шалит подкорка на безделье. Когда-нибудь изобретут чип, способный управлять снами, вот тогда-то мои сны станут умеренно приятны либо эйфоричны – на выбор.
В номере гостиницы было душно, как в скафандре, – не продохнуть. И это несмотря на открытое настежь окно, выходящее вдобавок на север. Раскаленный радиатор парового отопления шипел от плевка и разве что не излучал в видимом свете. Вчера при попытке найти виновника местных Каракумов я обнаружил в котельной солдата восточной наружности, с песнями швырявшего уголек в хайло гудящей топки. «?!!» – «Куча выдыш? Прыказ такая. Мала-мала кыдать, пока куча савсэм нэт, да?» Моя жалоба коменданту не возымела действия – вероятно, злосчастная куча угля представлялась ему не желающим сдаваться и потому обреченным на уничтожение противником.
Вообще, легендарный Капустин Яр, сильно обветшавший обломок эпохи великих свершений, не произвел на меня сугубого впечатления. Здесь строился резервный старт, и, когда не выгорела наша с Колей поездка в Штаты, меня послали сюда взглянуть на это чудо-юдо в натуре. Нет, «Энергия» прекрасный носитель, ничего не скажешь – надежный, мощный, даже экологичный и все такое, но что она умеет лучше всего, так это калечить при запуске стартовые столы. А кто сказал, что с запусками в Байконуре и Свободном все пройдет гладко?
Кстати. Кто сказал, что теперь вообще понадобятся какие бы то ни было пилотируемые полеты к Юпитеру? Если Монстр откочевал, скажем, к Урану или хотя бы к Сатурну, до него не доберется никакой «Зевс».
Может быть, он просто перестал излучать, каким-то образом обойдя законы термодинамики, и все же остался на своей орбите? Ничего подобного. Запущенный уже довольно давно космический аппарат «Евдокс», вообще-то предназначавшийся для изучения ледяных тел пояса Койпера на периферии Солнечной системы и приблизившийся к Юпитеру исключительно ради гравитационного маневра, был аккуратно перенацелен и тем самым принесен в жертву вместе с одним из направлений работы НАСА. Расчетной встречи «Евдокса» с «объектом Иванова» (попросту говоря, столкновения на скорости порядка двадцати километров в секунду) не случилось. Приборы аппарата не зафиксировали ничего из ряда вон выходящего.
Монстр исчез.
Странные катастрофы и аномальные явления на Земле – остались.
Телевизор перегревался через полчаса работы. Я просматривал исключительно программы новостей, по самое «не хочу» набитые очередными сведениями о безобразиях Монстра. Ругали астрономов, до сих пор остающихся в неведении относительно нового места пребывания зловредной космической гадины. Сразу два частных фонда объявили о готовности предоставить пожизненный грант исследователю, который решит эту задачу. В Куала-Лумпуре толпа разгромила молельню монстропоклонников и учинила самосуд над молящимися.
Очень скоро я понял, что Роскосмос выпихнул меня сюда за вероятной ненадобностью и лишь формально продолжает числить в отряде космонавтов, дабы не обострять раньше времени отношения с Нацбезом. Очевидно, денежные вливания начали поступать с перебоями.
Максютов обо мне забыл. Вернее сказать, держал меня во втором эшелоне. Мои попытки связаться с ним напрямую не принесли успеха. Честное слово, я мечтал о группе «Шторм», как Настька о шоколадном батончике! Как-то там справляются без меня?
Который день делать мне было практически нечего. Я спал допоздна, одевался, завтракал в местной столовой и, отметив пропуск у караульного, уходил за ворота подальше от признаков цивилизации. После бурного снеготаяния степь просохла в три дня, и уже посвистывали суслики, потешными столбиками торчащие на отвалах возле своих нор. Юго-восточный «афганец», мчащий по равнине растрепанные шары перекати-поля, ломил стеной, пока еще не раскаленной, а приятно теплой. Возникали и опадали крутящиеся столбики пыли. Дважды вдали пронеслись сайгаки, и даже не преследуемые кем-то на армейском джипе, а просто так. Степные зайцы в разгар брачного сезона посходили с ума, аборигены ленились их стрелять, полагая такую охоту не заслуживающей внимания. Иногда пробредало молочное стадо местного кооператива – три изможденные коровенки, сопровождаемые нетрезвым хомо сапиенсом на верблюде, с длинным дрыном наперевес. Пасущийся на прошлогодней траве табунчик полудиких лошадей, по-видимому, принадлежащих тому же кооперативу, никто не сопровождал – эти звери носились по степи как угорелые, поднимая шлейфы пыли, катались по жухлой траве от избытка чувств и отнюдь не выглядели недокормленными. Возможно, как раз по причине отсутствия приставленного к ним для их же блага хомо сапиенса.