Капитан Саскел приказал перейти к ночному бомбометанию, благо, что все машины были оснащены необходимым для ночной работы оборудованием.
Начались ночные бомбардировки, и это не облегчило участи мятежников. Все прежние годы они чувствовали себя в лесах западнее Лошадиной Головы как у себя дома. Иногда разведчики наносили им неожиданные визиты, случалось, сжигали склады или узлы связи, но это были лишь отдельные уколы, ведь наладить реальное взаимодействие с авиабазой «за речкой» разведчикам Саскела не удавалось. После таких уколов структура подразделений мятежников быстро восстанавливалась, и они продолжали свои черные дела.
Теперь за былую беспечность приходилось расплачиваться. Склады, перевалочные базы, пункты питания и отдыха – все это находилось «на поверхности», и иной раз разведчикам хватало рассмотреть такой объект в дальномер, чтобы точно определить его координаты.
Целей выявлялось столько, что пилоты не успевали их обрабатывать. Они работали не покладая рук, а их механики вместе с солдатами строевых подразделений без устали перетаскивали из подземных бункеров ракеты и стофунтовые бомбы.
Ночами над джунглями поднимались языки пламени, а в светлое время суток дымные шлейфы тянулись на десятки километров. Поняв, что проблема не только в вертолетах, но и в командах, собиравших сведения разведчиков, командиры мятежников стали выводить людей в лес, надеясь перекрыть пути к важным объектам.
Подобные действия мятежников были предсказаны капитаном Саскелом – они перестали нападать и начали думали только об обороне. В боевых отрядах возникли проблемы со снабжением, ведь подрывались не только склады с оружием и горючим, но и с одеждой и провиантом. Помимо прочесывания джунглей у мятежников появилась необходимость отряжать людей на озера и реки, с тем чтобы ловить рыбу и пресноводных кальмаров.
Радиограммы, одна тревожнее другой, понеслись в город Свазиленд, в располагавшийся там подпольный штаб армии генерала Тильзера. Командиры отрядов слезно просили ускорить поставку военной техники, а ту, что уже была, приготовить к использованию. Они были уверены, что только последний и решительный натиск на Двадцать Четвертую базу изменит расклад сил в Междуречье в их пользу.
Из штаба обещали рассмотреть все возможности и помочь в ближайшее время, а тем временем в джунглях началась настоящая охота за вертолетами и группами разведчиков. Расставлялись десятки тысяч новых датчиков, а на самых высоких деревьях сооружались посты наблюдения. Дежурившие на них мятежники немедленно сообщали о шуме вертолетов, развозивших разведчиков по квадратам.
Едва засекалось место высадки, туда по многочисленным речным рукавам и каналам устремлялись десятки скутеров с десантом. Мятежники окружали целые районы, просеивали их вдоль и поперек, однако только дважды сумели вычислить группы правильно. В обоих случаях разведчикам удалось уйти через болота – это был их основной козырь, однако капитану Саскелу стало ясно, что нужно вносить в тактику новые изменения.
Этими изменениями стали фальшивые высадки – ход, предложенный Байроном. Вертолеты имитировали высадки в разных местах, запутывая мятежников и заставляя их посылать солдат во всех направлениях.
Вместе с тем, несмотря на успешность действий разведчиков, контрмеры мятежников тоже давали свои результаты. Люди капитана Саскела буквально валились с ног, пилоты, экономившие на сне, выглядели, как призраки, а три старых изрешеченных пулями «Си-12» нуждались в ремонте.
Лучше других держался новенький «Си-12К», однако с одной машиной, по мнению Саскела, воевать было трудно.
Поскольку разведанных целей накопилось впрок, Байрон предложил задействовать только новый вертолет. Он имел высокий потолок – до десяти тысяч метров, и эта высота была недостижима ни для зенитных орудий, ни для ручных ракетных комплексов.
Вот только поднимать на эту высоту «Си-12К» мог лишь четыре бомбы.
– Ну так мы же никуда не спешим?
– Конечно, Байрон. Все, что мы делаем, это только проба сил, – сказал Саскел. Теперь у него была возможность продолжить маленькую, но очень болезненную для противника войну.
Новый вертолет стал появляться в небе среди бела дня и неспешно накрывать цели управляемыми бомбами, в то время как мятежники бегали по лесу и посылали едва видимой в небе точке бессильные проклятия.
Вылеты разведгрупп прекратились, однако кошмар с бомбардировками продолжался, и трем командирам мятежников, которые воевали на территории Междуречья, казалось, что кошмар этот не кончится никогда. Они закрывали свои объекты маскировочными сетками, заваливали их ветками и засаживали быстрорастущими растениями, но ничего не помогало, вертолет в небе как будто видел сквозь землю и продолжал методично наносить удары.
Посовещавшись, командиры Междуречья вызвали камрада Грина – официального представителя Лиги за Независимость, политического движения, поддерживающего идеологию генерала Тильзера.
Грин не раз приезжал в лес, однако чаще с докладами по поводу празднования дня рождения генерала Тильзера. Он был типичным функционером с хорошо поставленным голосом, крепким рукопожатием и открытым, искренним взглядом. Он воровал везде, где это было возможно, однако до недавнего времени брать помногу опасался. Еще свежа была в памяти демонстрация записи с казнью одного из нечистых на руку камрадов, про которого сняли целый фильм.
Он давно уже был на прицеле, но еще ничего не знал. Бедняга шутил с товарищами, делал свою ежедневную рутинную работу, возвращался домой и играл с детьми – все это фиксировали камеры тайного наблюдения. Бесстрастный голос за кадром комментировал поведение вора – дескать, вот он, украл и даже не почешется. Вот он сладко спит, вот уверенно занимается с женой сексом, а вот снова идет на службу, чтобы украсть еще раз.
Жуткое повествование оказалось многократно усилено этой бытовой подкладкой, и долгое время после просмотра Грина донимали интимные проблемы – у него не было жены, но когда он приводил женщин, то невольно замедлялся в самые ответственные моменты. Ему казалось, что из-под шкафа на него смотрит объектив камеры, чтобы потом чей-то бесстрастный голос прокомментировал последние часы его жизни.
Сама казнь была ужасной, вора заживо скормили крысам. После этого Грин, мечтавший завести дымчатого кролика породы вааху, забыл об этом даже и думать, хотя крысы и кролики, как известно, существа весьма непохожие.
Помимо пропагандистско-политической работы, которой занимался Грин, он являлся назначенным свидетелем существования генерала Тильзера. Руководство поручало ему рассказывать камрадам о встречах с генералом, хотя людей, реально встречавшихся с вождем, были единицы.
Впрочем, никто из тех, кто видел его, не смог бы рассказать об этом так красиво, как это делал Грин. Поэтому он был на хорошем счету у руководства и пользовался уважением у командиров партизанских отрядов. Ну как же – Тильзера видел.
Именно Грина откомандировали в Междуречье, когда тамошние камрады взвыли в один голос. Ему пришлось лететь на корпоративном вертолете, потом трястись в тесной кабинке одномоторного самолетика вместе с пахнувшим чесноком пилотом, затем была прогулка на скутере, который и привез Грина в расположение отряда команданте Ферро.