— Почему, к счастью?
— Не знаю, — ответил Мрак и посмотрел в сторону.
— Что-то мне не захотелось с ними встречаться.
Мне тоже, подумал Олег. Странно. Ведь все последние века стремились к встрече с инопланетянами. Еще Вольтер писал о пришельцах с Юпитера и Сириуса, до сих пор помнит, как эти книжки выхватывали из типографии еще тепленькими, читали взахлеб… А вот сейчас идет, а в черепе стучит трусливенькая мысль: хоть бы их не было, хоть бы их не было…
— Встретимся, — сказал он себе назло, будто взял за горло собственную трусость.
— Здесь все звезды старые, втрое старше нашего Солнца. И — близко одна к другой. Если хоть на одной из миллиона появится жизнь, то она наверняка освоила уже все…
— Здесь их сто миллиардов!
— Больше, Мрак, больше. Около ста пятидесяти.
— Тогда где величественные строения? — спросил Мрак.
— Где небоскребы в тысячу этажей? Где египетские пирамиды, тадж-махалы?… Где летающие такси? И продавцы сувениров?
Солнце медленно опускалось к зазубренным пикам горного хребта, Мраку инстинктивно захотелось взлететь, чтобы не оказаться в этой черной пугающей тени. На закате солнце стало вдвое крупнее, как случается и на Земле, но здесь можно смотреть на него спокойно, не слезя глаза.
Но смотреть страшно, ибо горы теперь иссиня-черные, с металлическим оттенком. По ободку быстро-быстро, словно велосипедная цепь, бежит нескончаемая огненная змея. Она медленно тускнеет, но еще не погасла, а по небу уже выступили большие звезды. Не то чтобы большие, но их в самом деле миллиарды, и слишком многие из них видимы простым глазом. Все небо страшно блистает серебристым пламенем, от звездного света тени смешались и пропали вовсе. Было странно и жутко идти вот так по освещенному, но без теней. Словно в каких-то древних преданиях, где обреченные… или чем-то отмеченные люди теряли свою тень.
Мрак не спрашивал, почему они пешком, «как все люди», хотя могли бы с легкостью облететь всю планету на любой высоте. У него самого было ощущение, что прижался бы к земле пузом и ползком, ползком…
И — почему в человечьей личине. К сожалению, оба они могли только совершать длинные вычисления в интервалах наносекунд, могли даже принимать решения в пределах, укладываемых в нано— или пикосекунды, но… быстрое решение
— не всегда самое верное. Чаще же, увы, бывает наоборот. К тому же при переходе на скоростной перебор вариантов и поисков решений отключается инстинкт, просто не успевает, а без него, как убедились, не всегда удается решить верно.
Ноги увязали в песке. Мрак уже определил его состав, присвистнул: слишком много тяжелых металлов, даже редкоземельных, это же можно жрать в три горла, да еще и с собой взять, взглянул на следы, что оставляет за собой Олег, присвистнул снова. Глубокие, с оплавленными краями, зияют, как маленькие кратеры. Поднимаются струйки перегретого воздуха. На самом дне светилась красным, быстро остывая, почва. В одном месте он даже успел увидеть, как земля все еще кипит.
— Ну, хитрый, — сказал он пораженно.
— Мог бы сказать!
Он сосредоточился, пытался сам перестроить атомную решетку в ступнях, чтобы успевали усваивать тяжелые металлы в пределах досягаемости. И, конечно, за эти бесконечно долгие интервалы времени, что для атомного мира равны целым ледниковым периодам, плиоценам и Миоценам, когда на сушу вылезали кистеперые рыбы, превращались в динозавров, а затем в мелких ящериц, уступая место под солнцем млекопитающим.
Орбита планеты, похоже, странновата, ибо солнце, помедлив за горизонтом, снова вылезло оттуда же, на западе. От горных пиков побежали пугающе длинные черные тени, рассекли серое пространство клиньями. Потом солнце поднялось выше, тени укоротились, а они двое шли под лучами этого багрового солнца.
Пустыня тянулась однообразная. Мрак несколько раз глубоко вздохнул, воздух наполнил легкие, насытил кровь кислородом, прочистил мозг и добавил бодрости. Что этот воздух содержит углекислоту и водород в убийственной концентрации, это ерунда, на то и носоглотка, чтобы все конвертировать в нужное, зато вот он, человек из Леса, шагает по пескам дальней планеты, кровь стучит в висках, а в груди ни следа от недавнего малодушного страха.
Из барханов, что не достигали теперь и высоты колена, торчали каменные плиты. Олег остановился подле одной, покачал головой и пошел дальше. Мрак тоже пошел, но холодок вернулся. На плите заметны круги, эллипсы, а их трудно объяснить естественным происхождением. Но ведь этим плитам… дай-ка Посчитать… ага, не меньше миллиарда лет…
— Ладно, — сказал Олег, — это ничего не значит.
Здесь четыре планеты. Прыгнем на соседнюю, посмотрим там…
— Снова прыгнем?
— Полетим, — поправился Олег.
— На такие расстояния прыгать опасненько. Я пока что… не совсем точен.
— Да, пальцем в небо легче.
Он ахнул от восторга, вторая планета была размером с Землю, но представляла собой… каплю чистейшей воды. Мрак едва удержался от соблазна с высокой орбиты нырнуть в ее глубины.
— Какая несправедливость! — прокричал он. — Где?
— Перед тобой, рыло! — крикнул Мрак.
— Вон планета вся из песка, за ней еще одна — рассохшийся глиняный шар, ни капли влаги, а здесь любой островок суши был бы на вес… даже не знаю чего.
Олег, не слушая, сказал холодновато:
— Вон там еще одна. Сил хватит?
— Давай наперегонки?
Олег покосился краем глаза, словно птеродактиль, но смолчал, заложил лихой разворот, от которого у существа из плоти и крови оторвались бы конечности, включая голову, помчался от планеты прочь.
Планета, самая дальняя от здешнего солнца, вынырнула из-за его красной туши и понеслась навстречу, как нацеленная в лоб ракета. Мрак, не успев затормозить, вынужденно прошел по дуге мимо, закрутил тугую спираль, но все равно рухнул на поверхность чуть раньше, чем рядом неслышно и красиво опустился Олег.
Во все стороны тянулась зеркально ровная поверхность. Желтое небо, атмосфера редкая, самые яркие звезды смотрят отовсюду. Сама планета не показалась в чем-то странной, уже видели такую же, целиком из воды. Эта тоже из воды, разница лишь в том, что поверхность почти чистая, без толстого слоя космической пыли и мелких обломков.
Олег прошелся, потопал ногами, Мрак услышал, как волхв от удивления присвистнул. Вода, замерзшая вода, это не диковинка, но вот то, что не испарилась в космосе, — странность. Но еще большая диковинка, что вода, теперь это заметно, застыла не в простой лед, что испарился бы за какой-нибудь десяток тысяч лет. Эта вода покрепче любой молибденовой стали, у нее странная атомная структура… решетка ни на что не похожа, и космос будет ее грызть сотни миллионов лет и то не сгрызет больше двух миллиметров с поверхности.