– Здесь?
– Нет. Лучше на кухне. Позаимствуйте вон у него… кока-колы.
Снова смех. Румяный, круглолицый десантник басит, обращаясь к Борисову:
– Эй, дядя! У тебя кока-кола есть?
Борисов будто не слышит. Глаза его закачены, губы шевелятся.
– В анабиоз, что ли, впал? – предполагает другой боец.
Снова смех. Кто-то предполагает:
– Может, мы ему чего повредили?
– Он всегда такой, – срывается у Вари.
Десантники смотрят на нее с интересом. Вопросов не задают.
Сергей Александрович бросает на Варю укоризненный взгляд. Потом мимолетом взглядывает на часы и говорит:
– Ну все, ребята, свободны. Идите пока на кухню, поищите там… кока-колу.
Неформальная часть беседы, очевидно, закончена.
– Кру-гом, марш! – по-свойски цыкает на подчиненных лейтенант. Обращается к Сергею Александровичу: – Мне остаться?
– Не надо.
– Но…
– Я тебя вызову. Минут через сорок, – информирует тот. Теперь в его голосе нет ни нотки расслабленности.
Лейтенант схватывает настроение начальства на лету. Через десять секунд комната пустеет. Вместе со спецназовцами из гостиной исчезает и непринужденная атмосфера. Борисов вжимается в кресло. Наступившая тишина бьет в уши. Варе становится жутко.
– Мне… тоже выйти? – произносит она.
Голос отчего-то срывается.
– А ты что – хочешь остаться? – Сергей Александрович вроде бы удивлен. – Что ж, оставайся… Только, будь добра, сама себе стул принеси.
Варя с облегчением выскальзывает из комнаты. И недоумевает: «Отчего я рада – даже минутной оттяжке? Почему мне неприятно находиться рядом с Борисовым и Сергеем Александровичем? Мой босс будет Борисова бить? Пытать?»
На Варины шаги из кухни выглянул один из бойцов. Увидел ее, осклабился:
– Чем могу служить?
Она слабо улыбнулась:
– Стулом… в смысле – мне нужен стул.
Лицо парня вытянулось:
– Ты что… будешь там присутствовать?
– А почему нет? – раздраженно парировала Варя. – Что там с ним будут делать? Иголки под ногти загонять?
На ее громкий голос из кухни выглянул лейтенант. Наградил подчиненного ледяным взглядом. Бравый, под два метра, парень сразу скукожился.
– Стул принеси, – холодно велел ему лейтенант.
– Скажите, – обратилась к суровому начальнику Варя, – а что все-таки там…
– Вот ваш стул, – перебил ее лейтенант.
Варя пожала плечами. Вернулась вместе со стулом в гостиную. Застала там вполне мирную картину: Борисов сидел в своем кресле. Выглядел он уже лучше – по крайней мере, глаза открыл. Напротив него помещался Сергей Александрович. Казалось, двое ведут непринужденную беседу. Идиллию нарушали только наручники на запястьях Борисова. И – запечатанный одноразовый шприц на журнальном столике.
Сергей Александрович коротко взглянул на Варю, приказал:
– Проходи, садись.
Наградил ее выразительным взглядом, раздельно прибавил:
– И – слушай. Андрей Михайлович, – обратился он к Борисову, – давайте продолжим. Вы узнаете ее? – Кивок на Варю.
– Нет, – бурчит Борисов.
«Ах ты, гад!»
Но Кононова, конечно, молчит. Смысл шприца ей до сих пор неясен. Борисов что, наркоман? Нет, чушь. И тут ее осеняет. Неужели это… это «сыворотка правды»? Но ведь эксперименты по ее использованию давно прекратили! И она, кажется, запрещена международной конвенцией!
– Неразумно, Андрей Михайлович, – спокойно отвечает Сергей Александрович. – А свою работу на «биостанции» вы вспоминаете?
Борисов упрямо сжимает губы, выдыхает:
– Нет. Я никогда не работал ни на каких биостанциях. Я – метеоролог, инженер…
– Мало по шее получил? Ребят позвать? – ласково предлагает Сергей Александрович.
Хорошенький метод! Впрочем, с Борисовым по-другому нельзя. У Вари аж язык чешется. Ее так и тянет напомнить Борисову о допросе в «осином инкубаторе». Но Сергей Александрович ведь приказал: не лезть, молча слушать.
И она – слушает. Молчит.
Сергей Александрович продолжил:
– Все равно ты мне расскажешь – все. Вопрос в другом. Я о тебе, дурак, забочусь. Лекарство-то – не полезное. Поэтому чем больше сам расскажешь – тем меньше доза будет. Или вообще не будет. Так куда вывозят «биостанцию»? Понял?
– Вы не имеете права! – пискнул Борисов.
– Я – все имею, – усмехнулся Сергей Александрович. – И тебя, говнюк, тоже. Иди, Варь, сюда, поможешь мне.
Кононова, как в полусне, приблизилась к начальнику. Молча взяла резиновый жгут, перетянула им предплечье Борисова – тот смотрел на нее загнанным кроликом, сопротивляться не пытался. Сергей Александрович между тем разбил ампулу, наполнил шприц кофейного цвета жидкостью. Ласково попросил Борисова:
– Кулачком покачай!
– Я… скажу! Я все скажу, – залепетал тот. – Скажу все. Только не надо, пожалуйста!
Сергей Александрович мимолетно кивнул Варе. Та поняла его взгляд: коленом прижала ноги Борисова, руками перехватила его руку. Вену нашли легко.
– Нет! Гады! Ненавижу… – жалко всхлипывал Борисов. Голос его постепенно затихал. Глаза снова закатились.
– Отключка – на пять минут, – деловито сообщил Сергей Александрович. – Подождем, пока подействует. Очнется – и соловьем запоет.
Варя не выдержала:
– Сергей Александрович! Зачем вы его? Он бы и так сказал!
– Некогда, Варя, мне волынку тянуть, – жестко ответил фээсбэшник. – Каждая минута на счету. Вопрос к нему у меня единственный. Пока – единственный. Но – самый важный. Куда они поехали? При обычном допросе подбираться к этому придется долго. А время терять мы не можем.
Варя вздохнула. Логично – хотя и жестоко.
– Что вы ему вкололи? Скополамин? Пентотал? – продемонстрировала она свою осведомленность.
Сергей Александрович взглянул на нее с интересом: мол, нахваталась…
– Скополамин с пентоталом – вчерашний день. Сейчас применяется комбинированное средство. Амитал, кофеин плюс… особая добавка, недавно разработанная… м-мм… в наших лабораториях.
Варя не стала спрашивать, утверждено ли лекарство Минздравом. Сергей Александрович просветил ее растерянное лицо глазами-рентгенами:
– Осуждаешь? Возмущена?
– Он бы и так все рассказал, – упрямо повторила она.
Сергей Александрович взглянул на часы. До пробуждения Борисова оставалось полторы минуты.