Но повезло: кабинет оказался открытым. И никакая секретарша в предбаннике уже не дежурила. Да она и не нужна, с ксероксом Татьяна могла управиться сама. Она смело подошла к мощному, сто копий в минуту, аппарату. Нашла кнопку включения. Посмотрела, есть ли в лотке бумага.
Но едва вложила в него автобиографию кастелянши, как по коридору загрохотали шаги. Таня, повинуясь инстинкту, быстро отступила от ксерокса к окну, схоронилась за занавеской. И через секунду дверь в предбанник растворилась.
– Еще раз извини, Антон, – услышала Татьяна незнакомый мужской голос. – Я погорячился.
Ему ответил второй, молодой и развязный:
– Так ты себя в руках держи, Палыч!
А вот второй голос Таня прекрасно знала. Он, без сомнения, принадлежал Антону Шахову. Интересно... Тот ведь вроде в боулинг собирался, а вовсе не в «Юнону».
– Вот, за этот месяц, – тем временем произнес, по всей видимости, хозяин кабинета.
Садовникова услышала шорох. Похоже, он что-то Антону передал. Затем с надеждой спросил:
– Ну, мы договорились?
– Не знаю пока. Подумаю, – важно откликнулся Антон. – Все, Палыч, бывай.
И Таня услышала, как хлопнула дверь.
А второй голос – тот, который незнакомый, – вполголоса произнес:
– Чтоб ты сдох, говнюк!
Похоже, это он про Антона. Хм, очень любезно.
Шаги... Ой-ой, совсем рядом! А если мужчина решит подойти к окну?!
Но снова хлопнула дверь – директор прошел в кабинет.
Бежать, срочно бежать!
Только ведь в ксероксе все еще лежит биография кастелянши...
Таня быстро нажала на «старт». Аппарат противно загудел. Сейчас хозяин кабинета услышит и, конечно, заинтересуется, кто тут работает на его ксероксе...
Она выхватила из лотка копию. Вынула оригинал. И деловой походкой двинула прочь. Сиди, Палыч, или как там тебя, в своем кабинете!
И ей повезло – дверь в начальственные владения оставалась закрытой. Теперь добежать до отдела кадров, отдать автобиографию кастелянши и прочь, прочь...
Но едва Таня растворила дверь в коридор, как услышала:
– Ну, как? Понравилось тебе на пляже?
Она вскинула глаза.
Перед ней стоял Антон Шахов.
– Привет, Антон! – небрежно поздоровалась Татьяна.
Как ни старалась говорить беспечно, а голос дрогнул.
– Чертовски интересная встреча... – зловеще произнес Шахов. – Что, интересно, ты здесь делаешь?
Но Танин первый мандраж уже прошел. Подумаешь, провинциальный выскочка! Еще смеет грозить! К тому же бояться ей нечего.
– Да ничего особенного, – пожала плечами Таня. – Кое-что выясняю.
– Ты ведь не была ни на каком пляже, – продолжал давить молодой человек. – Ты приехала прямо сюда.
– Твое-то какое дело? – с легким вызовом спросила Садовникова.
– Самое прямое! – возмутился Антон. – Я – управляющий «Юноны». И имею право знать, какого черта ты здесь рыщешь.
Таня не выдержала – усмехнулась:
– Извини, Антоша, но отчитываться в своих действиях я буду только перед Мариной Евгеньевной. Перед нашей с тобой хозяйкой. Но никак не перед тобой.
Давно замечено: с наглыми провинциалами нужно бороться их же оружием – хамством. А начнешь интеллигентно сюсюкать – мигом на шею сядут.
И тут, будто по заказу, у Шахова запел мобильник. Он метнул быстрый взор на определитель и поспешно ответил в трубку:
– Да, Марина Евгеньевна?
Слышимость была прекрасной, и Таня без труда расслышала в телефонной трубке могучий рык Холмогоровой:
– Где тебя носит?
Девушка насмешливо взглянула на Антона.
А Шахов пролепетал:
– Я еще в боулинге...
– Все заканчивай и быстро дуй к морвокзалу, – раздался в трубке приказ начальницы.
И Холмогорова оборвала связь. А Таня – она уже окончательно оправилась от шока – усмехнулась:
– И как там, Антоша, в боулинге? Много страйков удалось выбить?
– Ладно, – буркнул Шахов, – так и быть. Перемирие.
– На каких условиях? – деловито спросила Садовникова.
– На очень простых, – отрубил Шахов. – Я тебя... больше ни о чем не спрашиваю. И ты тоже молчи, что меня здесь видела. Годится?
– А может, мне невыгодно молчать... – капризно протянула Татьяна.
– Слушай, ты чего хочешь?
– Да вот вопрос у меня возник... – Она с вызовом взглянула на Шахова. – По поводу конвертика, который тебе директор передал... Что в нем, а, Антоша?
– Ничего особенного. Рабочая документация.
Таня расхохоталась:
– Я тебе поверю. Но только если ты – при мне! – эту рабочую документацию Марине Евгеньевне предъявишь.
– Таня, скажи конкретно: что тебе нужно? Денег? – побагровел Шахов.
– Можно подумать, у тебя деньги есть, – усмехнулась девушка.
– Слава богу, не нищий, – надменно откликнулся Антон.
«И снова дурак, – сама для себя отметила Таня. – Нашел, когда своими доходами кичиться...»
– Не нужны мне твои деньги. Лучше скажи, только честно, зачем ты сюда приехал?
Голос ее, произносивший последние фразы, затвердел. И увидела: в глазах молодого человека заметалось сомнение. Явно придумывает, как бы половчее соврать.
«А не ты ли, Антоша, – мелькнуло у нее, – та самая пиковая карта, из-за которой у Холмогоровой неприятности? Не обязательно же враг должен именно женщиной быть».
Но вступать в противостояние с Шаховым не стоило ни в коем случае. Особенно сейчас. И Таня примирительно произнесла:
– Ладно, Антон. Мы вообще-то оба неправы. Марина Евгеньевна нас в боулинг послала, а мы по своим делам разбрелись. – Она подмигнула ему и добавила: – И на такси тебе вдвойне потратиться пришлось. Хотя могли бы вместе до «Юноны» доехать...
– Видишь ли, в чем дело, Таня... – осторожно заговорил наконец Шахов. – У меня нет никаких секретов. Я все тебе объясню. Просто я как мужчина и как доверенное лицо по мере сил стараюсь Марину Евгеньевну оберегать. А здесь, в «Юноне», в связи с эпидемией такое творится... Вот мне и приходится принимать некоторые решения за ее спиной. Просто чтобы не взваливать на нее лишний груз...
«Да ладно заливать-то!» – не поверила ни одному его слову Таня. Но понимающе кивнула:
– Конечно, Антон, конечно. Я тебе верю, и молчу, аки рыба. Только ты мне, пока будем ехать, про ваш боулинг расскажи. Чтобы я впросак не попала, если Холмогорова спросит...