– Все здесь, а кто ведет лодку? – с напускной бодростью спросила Татьяна. Ее вопрос повис в воздухе. Жиль не глядел на нее, хмуро отхлебывая кофе-коньячный напиток. И лишь минуту спустя Мадлен сжалилась, пояснила:
– Автопилот. Знаешь такого господина?
Брови Жиля сошлись к переносице. Он хмуро посмотрел на Таню. И ей, под его пронизывающим взглядом, захотелось раствориться. Превратиться в волну. В беспечную чайку. В песчинку.
– Через полтора часа, – сообщил шкипер, адресуясь к Садовниковой, – расчетное время прибытия на остров Милос. Там ты выйдешь.
Внутри у Тани все сжалось. Опять незнакомый остров. На расстоянии всего пары десятков миль от места, где только что произошло убийство. Оказаться там одной? Без документов? Почти без денег?..
Она там погибнет. Ее арестуют. Тане захотелось крикнуть: «Не делайте этого! Пожалуйста! Не бросайте меня!»
Но бесстрастное лицо Жиля не оставляло ей выбора, и Таня лишь пробормотала:
– Ваше право. Только…
Жиль с усмешкой смотрел на нее, и она спокойно закончила:
– Только дайте мне сигарету.
– Курить отправляйся на палубу, – сухо сказал Жиль.
– Сама знаю, – буркнула Таня.
– Постой, я с тобой, – торопливо обратился к ней Жан-Пьер.
– Иди лучше к штурвалу! – приказал ему приятель. – Я хочу вздремнуть.
– Да, кэп! Слушаюсь, кэп! – с ироничной покорностью выкрикнул, выпучив глаза, Жан-Пьер. – Только дозвольте сначала высмолить одну сигаретку в компании мадемуазель!
Жиль саркастично скривил губы.
– Если тебе это так нужно…
Татьяна выбралась по трапу на палубу. Ветер затрепал волосы, еще влажные после прыжка в море.
А Жан-Пьер поспешил следом, протянул ей пачку. Заботливо обняв, прикрыл от потока воздуха, щелкнул пьезозажигалкой.
Таня молча смотрела на море, крепко держась одной рукой за перила трапа. На черной поверхности воды кое-где вспухали мелкие белые гребешки. Она едва сдерживала слезы. Ох, если бы у нее были все богатства мира – она бы рассталась с ними, ни секунды не раздумывая, только бы сейчас оказаться дома. И чтоб родные были рядом… Ведь теперь, после мига откровения в душной квартире Костенко, она узнала, кто она. И где ее дом, и всей душой стремилась туда, в Москву, в тепло очага, под крыло мамы и отчима…
Но… наяву она находилась в неприветливом Эгейском море. И даже объятия Жан-Пьера, который будто бы поддерживал ее, охраняя от качки, не спасали. Тепло его рук скорее вызывало отвращение – Таня не забывала, что он на пару с Мадлен только что убил человека… Да, спас – ее, но и – хладнокровно убил…
Она жадно затянулась, катер качнуло, в лицо полетели брызги. Таня прикрыла сигарету ладонью. По щекам потекла соленая жидкость – и не поймешь, что это, морская вода или слезы… Жан-Пьер участливо произнес:
– Не переживай. Все образуется…
– Спасибо, Жан-Пьер, – холодно произнесла она. – Но на психотерапевта или священника ты не тянешь. Утешать – явно не твое призвание.
И встретила в ответ беззаботную улыбку, сверкнувшую ослепительными зубами на фоне загорелого лица и темного неба с морем:
– Да ладно тебе, милая! В конце концов, кто только что спас тебя от верной смерти? Я. И мне по праву принадлежит награда.
Он потянулся поцеловать ее. Девушка оттолкнула француза.
– Я с незнакомыми мужчинами не целуюсь.
– Незнакомыми?! – Жан-Пьер не скрывал своего удивления. – Да мы с тобой уже неделю бок о бок. Сотню миль вместе под парусом прошли.
– Вот именно, – пробормотала Татьяна. – Сыграли вы хорошо. Мне действительно казалось, что вы – просто молодые бездельники. Которые круизят на яхте в свое удовольствие… А вы… А ты… Ты совсем не тот, за кого себя выдавал!
– Ну, знаешь, моя милая… – парировал парень. – Ты тоже как-то не тянешь на простую посудомойку. Однако мы не задали тебе ни единого вопроса… Ладно, пора к штурвалу… Шкипер Жиль сегодня дьявольски строг, сто якорей ему в глотку! – Француз усмехнулся и предложил: – Хочешь побыть со мной в рубке?
«Почему нет, – подумала Татьяна. – Поговорю с ним – будет хоть какой-то шанс узнать, что на самом деле представляет собой эта троица. И, может, сумею убедить его не высаживать меня на ближайшем острове. Он по характеру куда податливее, чем Жиль».
Девушка молча отправилась следом за Жан-Пьером в рубку. Здесь было полутемно, мерцал зеленоватый экран локатора. Жан-Пьер изменил масштаб изображения и прошептал, словно про себя:
– Горизонт чист… Все греки спят мирным сном – включая полицию…
– Жан-Пьер, – проникновенно проговорила Таня, – скажи мне: кто вы? Кто – ты?
– Кто мы? – усмехнулся Жан-Пьер. – Кто я?.. Да разве это имеет значение? Правильно мне рассказывали друзья, побывавшие в Москве: русские девушки очень хороши. Только перед тем, как лечь с тобой в постель, они обожают исповеди – в духе Достоевского…
Таня хотела было сказать, что вовсе не собирается забираться с ним ни в какую постель, но прикусила язычок: пусть себе надеется на что угодно, лишь бы не выбрасывал ее на ближайшем острове без документов, прямо в лапы полиции…
– А по-моему, совсем неплохая традиция, – парировала Татьяна, – прежде чем сближаться физически – попытаться сродниться духовно…
– Вот-вот, – иронично сказал парень, – для вас, русских, духовное всегда важнее, чем материальное… Поэтому и живете вы так плохо…
Он отключил автопилот и взял штурвал в руки. И сразу катер пошел мягче, стал меньше подпрыгивать на волнах. А француз продолжил витийствовать:
– Мне рассказывали: во многих русских селениях даже нет централизованной канализации, поэтому люди в тридцатиградусный мороз справляют нужду на улице… Это правда?
– А вы, европейцы, зато с жиру беситесь, – ответствовала Татьяна. – Бесконечно по кафе сидите. Зимой обязательно катаетесь на лыжах, летом – на яхтах. Кругом одни богатые бездельники, вечные студенты…
Парень хохотнул:
– На нашу компанию намекаешь?.. Что ж, в отношении меня ты почти права. Совсем недавно я был образцовым студентом. Сорбонна, физико-математический факультет, блестящие перспективы, бла-бла-бла…
– Ты не похож на студента, – усмехнулась она.
– И тем не менее успевал я неплохо, – его лицо озарилось воспоминаниями. – Во всех дисциплинах, положенных студенту.
– Девушки, выпивка? – иронично спросила Таня.
– И это тоже… Я – обычный парень, в меру честолюбивый, в меру раздолбай. Такие после университета остепеняются, всю жизнь выплачивают кредит за дом и каждый год ездят отдыхать в один и тот же недорогой отель. Но однажды… Мне вдруг захотелось прожить отпущенные мне годы совсем по-другому.