Младенец – ясное дело, он, Макс. А корифей, птица большого полета, лишь случайно приземлившаяся на убогом турнире в Староивановске, его противник. Худяков.
Настолько уверенный в победе, что даже к половине девятого, когда судья уже скучал на вышке, а Макс разминал руку на подачах, он на корте не появился. И к восьми сорока пяти, когда пришло время разминки, тоже не подошел – совсем уже наглость. Пришлось Максу с позволения судьи перекидываться мячиком с Михалычем. Не по правилам это, конечно, и на любом другом турнире игру с тренером в преддверии матча мигом бы пресекли, но на фьючерсах порядки либеральные. К тому же что оставалось делать? Матч при любом раскладе должен начаться в девять ноль-ноль, но не выходить же на игру совсем без разминки?
«А может, Худяков вообще не придет?» – мелькнула спасительная мысль у Макса. Вот было бы здорово! Тогда победа ему присуждается автоматически, а в следующем круге, он знал, соперник планируется самый заурядный.
Но тут – часы уже показывали без пяти девять – Худяков и появился. Равнодушно выслушал замечание судьи, – почему, мол, на разминку опаздываешь? – но оправдываться не стал, лишь плечом дернул. Всем своим видом показывал, что с таким противником ему не то что разминка – ракетка не нужна.
«Подумаешь, звезда! – пытался убедить себя Макс. – Номер девятьсот девяностый в мировом рейтинге! Плевать я хотел на его выходки!»
Однако, когда он подходил к сетке здороваться с соперником и бросать монетку, чувствовал, что ноги дрожат, а в животе трепыхается противная невесомость. Да, блин. Нервишки ни к черту. С таким настроем не то что у Худякова, у сестры Машки не выиграешь. Только бы еще голос не дрожал!
– Привет, – обратился он к Худякову.
– Привет, молекула! – презрительно ответствовал соперник.
То, что рядом стоит судья, его нимало не смутило.
Макс удивленно заметил: руки Худякова подрагивают. С чего бы? Неужели тоже волнуется? Да нет, не может быть.
Судья бросил монетку, она шлепнулась на сторону Худякова. Тот наклонился поднимать – и вдруг не удержал равновесие, покачнулся…
«Да что это с ним?» – совсем уж растерялся Макс.
И вдруг почувствовал: от соперника ощутимо потягивает спиртным! Не свежачком, конечно, но несет будь здоров. Классический утренний запашок перегара, какой остается наутро после ну о-очень бурной ночи.
«Он с ума сошел!» – мелькнула быстрая мысль. А потом накатила неуемная радость.
Потому что сам Макс – единственный, правда, раз – пробовал играть в теннис с жестокого похмелья и помнил свое тогдашнее состояние. То, что прихватывает сердце и стучит в ушах, – ерунда. Главное, что у игрока, если он накануне крепко выпил, не получается решительно ничего. Подачи – в сетку, удары – в аут. И даже Худякову, со всем его опытом, спьяну ловить будет нечего.
«Ай да повезло! – возликовал Макс. – Неужели Николай Угодник мне помог? Или дедовский вазончик?! Впрочем, главное – не расслабляться. Биться как с трезвым, как в последний раз!..»
И Макс – право подавать первым Худяков предоставил ему – сосредоточенно отправился в угол корта. Рискнем первую сильненько? Не попаду – так хоть напугаю?
Он от души, в прыжке, пробил по мячу.
– Аут, – провозгласил судья.
Аут явно был крошечным, спорным – то ли есть, то ли нет. Сопернику в такой ситуации надеяться на удачу нельзя, мяч в любом случае надо отбивать. Но Худяков – ура! – даже не дернулся.
Тогда Макс рискнул и вторую подать так же сильно. И снова, хотя в этот раз мяч попал, Худяков даже не шевельнулся. Не успел с бодуна-то сориентироваться, в какую точку квадрата шарик попадет. А что вы хотели? Это ведь не игра любителей, когда мячик по воздуху еле ползет, – в профессиональном теннисе скорости куда круче. Когда подача сильная, в лучшем случае размытое пятно вместо шарика разглядишь. Или вовсе очнешься, только когда он о землю ударится, а это слишком поздно, в этом случае отбить не успеешь никак…
– Пятнадцать – ноль, – объявил судья.
– Щас я вам устрою… избиение младенцев, – пробормотал Макс, переходя в левый угол корта.
Спасибо тебе, судьба!– Ну, Макс, не ожидал!
Михалыч удивленно заглядывает в глаза, хлопает по плечу, трясет руку.
– Самого Худякова разделал! Под ноль!
– А я вам что говорил… – слабо улыбается уставший Макс. – Рано вы билеты до Москвы взяли!
– Ничего! Сдам! – счастливо улыбается в ответ тренер. – Нет, ну мы молодцы, а?!
«Ты-то здесь при чем?» – мелькает у спортсмена. Впрочем, он так выдохся, так перенервничал, что вступать сейчас в дискуссию нет никакого желания.
– Вышел в четвертьфинал! Уже неплохо! – продолжает ликовать Михалыч. – А там тебя всего-навсего Кязимов ждет, подумаешь, фигура!
Макс и без Михалыча знает: Кязимов – игрок самый заурядный. Всего понемногу: средненькая подача, серенькие удары, правда, у сетки неплох, но в мужском теннисе это достоинство сомнительное.
– Главное, Макс, не сломайся! – напутствует тренер. – И не вздумай сегодняшний успех отмечать! Чтоб ни грамма, понял?!
– Да что я, дурак? – бурчит Макс.
Не то чтобы он такой правильной, но Худяков сегодня наглядно продемонстрировал, каково это – играть на турнире с похмелья.
– А вечером, к восемнадцати, в спорткомплекс приходи, – продолжает вещать тренер. – Покидаемся часок. Разомнемся.
Ага, зашевелился Михалыч. Вчера-то, накануне встречи с явным фаворитом, он и в голове не имел помочь ученику, подсказать, посоветовать… А сейчас, после неожиданной победы, ишь как возбудился!
– Да куда еще разминаться, я вообще без сил… – слабо возражает Макс. – Я лучше на массаж…
– Какой тебе массаж, ты не на Уимблдоне, – суровеет тренер. – Чтобы к шести был тут, с формой, как штык!
Что ж, до шести еще есть время. И поваляться в номере, и прогуляться по городу, и даже напрячь Николая Угодника еще одной просьбой. И пусть святой не тратит силы на какого-то Кязимова – нужно попросить, чтобы он сразу Максу удачу в финале послал!
«Эх, надо было еще с собой для полной гарантии дедовскую железяку взять!» – весело думает Макс.
Настроение у него просто шикарное. Макс уверен: он самый великий, самый удачливый, самый талантливый! И все получится – зашибись!
…Но только и хорошее настроение, и удача небезграничны. И когда в шесть вечера они с Михалычем встречаются на корте, на Макса будто ступор нападает. Теперь он, хотя и не пил, играет хуже поддатого Худякова. Мячи, как заколдованные, кучно ложатся за пределами корта. Михалыч злится, собравшаяся посмотреть на тренировку мастера ребятня из местной теннисной школы подленько хихикает… Солидный мужчина на трибуне, по виду похожий на теннисного агента, смотрит разочарованно.