— Ашерон? — Рисса схватила его за щеку и заставила посмотреть на себя, — ты меня слышишь?
— Не совсем.
Он увидел разочарование в ее глазах.
— Что мне с тобой делать?
— Избей меня, как и все.
Она взглянула на него.
— Это совсем не смешно.
А он и не пытался. Это бы простой факт из его жизни: он подталкивал людей вокруг себя на невероятные акты насилия. Она покачала головой, прежде чем отступить.
— Ты знаешь, что я не оставлю Апполодоруса рядом с тобой, когда ты в таком состоянии.
— Я знаю. Это было бы не по-матерински с твоей стороны. Не то, чтобы я лично знаю, как мамы ведут себя со своими отпрысками. Кажется, я видел нечто такое в пьесе, только там мать скормила своего ребенка льву. Очень плохо, что моя мама была не настолько милосердной, а?
Рисса притянула его голову к своему плечу и поцеловала за ухом, а потом нежно взъерошила волосы.
— Твои волосы стали светлее, чем раньше. Я думаю, что мне нравиться сейчас их длина. Ты что их подрезал?
Он покачал головой.
— Кто бы ни стриг мои волосы, он обязательно захочет переспать со мной после этого. Я решил, что пускай они растут до самых пят, или же пока отец не разозлится в очередной раз и не сбреет их снова. Возможно, мне нужно сходить и преподнести еще один дар богам. Я слышал, что у Афины совсем скоро будет празднество.
Она взволнованно вздохнула.
— А ты сегодня в настроении.
Это были наркотики, смешенные с его разочарованием. Он всегда это ненавидел, когда был в Атлантиде. Его саркастическая небрежность никогда ничем хорошим не заканчивалась. Ашерона всегда убивало то, что они сначала пичкали его наркотиками, а потом наказывали за то воздействие, которое наркотики оказывали на его тело и разум. Артемида испытывала, например, странную любящую ненависть к такому настроению. Временами ей это нравилось, а иногда она так же, как и все, наказывала его за это. Проблема была в том, что он не знал, как она это воспримет, пока уже не было слишком поздно. Рисса отпустила его неохотно. Его боль была невероятно ощутимой, а она ничего не могла сделать, чтобы хоть как-то облегчить ее. Ей хотелось рыдать в голос от своей беспомощности, когда дело касалось Ашерона. Самое ужасное то, что что-то произошло между ним и Майей, а он отказывался говорить об этом. Догадкой Риссы было то, что Майя поддалась тому же магическому притяжению, которое ощущали и все остальные. Это должно быть было как-то связано с половой зрелостью. До полного сексуального развития дети просто не могли различать этого. Но вот после… Ее бедный Ашерон. Если бы был еще кто-нибудь в их окружении, кто мог бы себя контролировать. Я единственная. Она не считала себя какой-то особенной, но это не меняло того, что Ашерон был совсем один. Он всегда был одиноким. Их отец никогда не позволит ему жениться, а после недавнего покушения на Стикса, возле дверей Ашерона снова выставили стражников. Теперь исчезла и та небольшая свобода, которая у него была. Как бы ей хотелось, хоть что-то улучшить в его жизни. После заката, Ашерон наблюдал за действиями внизу. Большая процессия, объявлявшая о появлении принцессы Фив, вот то, что привлекло внимание Ашерона больше всего. Это была новая невеста Стикса. Они должны были пожениться через две недели после его дня рождения. В этот раз он планировал держаться, как можно дальше от женщины своего брата. Как будто почуяв опасность, его яйца заболели только от одной мысли, что их могут снова отрезать. Содрогнувшись, Ашерон проклял своего брата за кастрацию. Стикс знал правду о том, что его невеста сделала, но ублюдку было наплевать на это. И что? В чем было-то его унижение? Единственное, что имело значение, так это драгоценный Стикс и его достоинство. Вздохнув, мысли Ашерона снова вернулись к оракулу. «Акри ди дийим». Что бы это могло значить на самом деле? «Повелитель и господин будут править». Он уже был у власти в спальне, что еще у него было? Это просто одурманенный оракул, Ашерон, забудь об этом. Они всегда говорят бессмысленными загадками. И не удивительно. В этой суке было больше дурмана, чем в нем сейчас. Может ему самому начать выдавать предсказания? О, подождите-ка, одно у него уже есть… Артемида не появится ни сегодня, ни завтра, но третьего дня она прыгнет на него, пока он будет слаб. Видите… предсказание. Ашерон знал будущее лучше, даже чем оракул. Горько рассмеявшись, он сполз с перил и направился в кровать. В следующую секунду, он оказался в храме Артемиды, лежащем на полу, у ее ног.
— Было бы очень мило, если бы ты предупреждала меня, Арти.
Рассмеявшись, она обхватила руками его плечи и укусила за шею.
— Я так проголодалась.
Ашерон должен был догадаться.
— Ты же сказала, что не сможешь увидеть меня до послезавтра.
Артемида поцарапала ногтями его шею, сделав так, что мурашки забегали по всему его телу.
— Случилось временное затишье, поэтому я выкроила время для тебя. Немного благодарности сослужило бы тебе хорошую службу.
Ашерон откинул голову назад и одарил ее чудным взглядом.
— Ты разве не видишь, как благодарность сочиться из меня?
Она щелкнула его по носу.
— Сарказм тебе не к лицу.
— И, тем не менее, это заставляет тебя желать меня страстно в любое время.
Артемида улыбнулась.
— Как тебе удалось прочитать меня как открытую книгу?
Это было не сложно. Она обожала то, что Ашерон не благоговел перед ней. Тот факт, что ее глаза расширялись, а дыхание учащалось, было сложно не заметить. Артемида укусила его губы.
— Я скучала по тебе.
Резкий вскрик помешал их игре. Ашерон застыл от рева злости, который Артемида выдала. Перед ними была высокая стройная женщина с клубнично-белокурыми волосами. Ее темные глаза округлились от ужаса.
— Что ты здесь делаешь, Сатара?
— Я просто… Я-я-я ничего не видела, тетя Артемида. Простите меня.
Артемида схватила ее за волосы и притянула ближе.
— Посмотри на меня.
У нее появились клыки, а глаза были красными, окаймленные оранжевым.
— Если ты хоть словом обмолвишься какому-нибудь существу о том, что ты только что видела, не одна сила не спасет твою жизнь и твою душу. Ты меня поняла?
Сатара энергично закивала. Артемида отбросила ее назад.
— Иди и не смей возвращаться, пока тебя не позовут.
Она незамедлительно исчезла. Затем Артемида повернулась к нему с жаждой мщения.
— Это все твоя вина!
Конечно его.
— Это ведь ты меня сюда привела.
— Тихо!
Артемида дала ему пощечину. Ашерон зарычал от вкуса крови у него во рту. Ему хотелось ударить ее в ответ, но он знал все последствия. Ашерон был смертным, а она нет. Это уже было слишком. Этот удар затронул его больше морально, и он ей этого так просто не простит. Никто не должен проливать кровь за доброту. Того же не стоит делать и ради любви.