— Я бог.

И не наполовину, а на все сто процентов, со щедрым подарком за спиной, и целым пантеоном, желающим его убить. Это все было просто нелепо. Это подрывало веру…и тем не менее он был…голубого цвета. Ашерон попытался подняться, но волна головокружения снова отправила его на колени. Ашерон посмотрел на кровать и пожалел, что не может оказаться в ней прямо сейчас. И в следующее же мгновение он уже был под покрывалом. Его глаза расширились, когда полное осознание того, что с ним произошло, ударило Ашерона по голове словно обухом. Он был богом с такими же силами, как у Артемиды. Или может, нет? Как же работают все эти божественные штучки?

— Ашерон?

Он вздрогнул, услышав голос Риссы в комнате. Взглянув вниз, Ашерон увидел, что его кожа снова была нормальной, и еще он был рад, что одеяло укрывало его полностью.

— Да?

— Ты заболел?

Технически, нет. Он даже не был больше пьян.

— Я просто отдыхаю.

Ашерон почувствовал, как она села к нему на кровать и подергала за одеяло.

— Ты хоть посмотришь на меня?

Испугавшись того, что может произойти, пока она сидит у него на кровати, Ашерон высунул голову. Рисса улыбнулась.

— Я не видела тебя весь день и хотела бы дать тебе это.

Она протянула ему маленькую коробочку. От ее подарка у него сдавило горло.

— Спасибо.

Улыбнувшись в ответ, он открыл ее и обнаружил там маленький медальон с браслетом. На нем был символ солнца с тремя горящими стрелами, пронзающими его. Ашерон нахмурился от этой эмблемы, которая показалась ему до боли знакомой.

— Я знаю, что это странно, но я увидела это на базаре и сразу же подумала о тебе. Ювелир сказал, что это символ силы.

— Это атлантское.

Солнце символизировало Аполлими… его мать.

«Я расстроила его. Зачем я выбрала именно этот? О, нет..» Ашерон услышал мысли Риссы у себя в голове.

— Он прекрасен. Спасибо.

Она, было, потянулась за ним.

— Я могу…

Ашерон накрыл ее руку своей.

— Мне нравится, Рисса.

«Он просто так говорит. Мне очень жаль, Ашерон. Я совсем не хотела выбирать нечто атлантское. Как же я могла быть такой глупой?» Это было совсем не по-дружески слушать мысли Риссы так отчетливо, а она в это время сидела перед ним с фальшивой улыбкой на лице.

— Ну, если ты уверен…

Ашерон кивнул.

— Я уверен. Спасибо, — повторил он еще раз.

«Я такая дура. Так старалась, чтобы он получил хотя бы один подарок, и сама же все испортила своей же глупостью». От искренней любви, которой он почувствовал в ее словах, у Ашерона навернулись слезы на глазах. Его сестра действительно любила его… даже больше, чем он предполагал. Ашерон поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Ты значишь для меня все, Рисса. Ты же знаешь об этом, ведь, правда?

— Я люблю тебя, Ашерон. И надеюсь, что смогла сделать этот день особенным, каким ему, и положено быть. Это так несправедливо, что ты здесь один.

— Рисса!

Крика ее отца было достаточно, чтобы Ашерон посмотрел на дверь. Она нахмурилась. «Дорогие боги, да что такое с его глазами?» Ашерон отвел взгляд, испугавшись того, как могли выглядеть его глаза сейчас. Его тело было обычным, но вот что с его глазами? Его дверь открылась со стуком, а за ней был отец.

— Что ты здесь делаешь? Пора поднимать бокалы за твоего брата.

Она встала и гордо подняла голову.

— Я дарила подарок своему брату.

— Да как ты смеешь мне дерзить. Твое присутствие обязательно. Сейчас же.

— Иди Рисса, — выдохнул Ашерон, — ты нужна своему отцу.

«Ты безбожная шлюха». Ашерон засмеялся от мыслей короля. Если бы этот человек только знал… Безбожный — это единственное слово, которое уж никак к нему не подходило. К нему боги приходят даже из дерева. Король не шевелился, пока Рисса не прошла за него. Он стоял в дверях, вымещая в своем взгляде всю свою злобу на Ашерона.

— Ты наконец-то сдался называть меня своим отцом?

Ашерон пожал плечами.

— Поверь мне. Я знаю, что ты не мой отец. И я уверен, что твой сын ждет тебя внизу, чтобы услышать самые бесценные оды в свою честь.

Он должно быть пьян.

— А ты остаешься здесь.

— Не беспокойся. Я не намерен испоганить ваш праздник.

И тем не менее… Если бы его предыдущий план сработал, король бы уже оплакивал своего горячо любимого сына. «Мне следует избить ублюдка, конечно, когда все тут закончится. Самодовольное ничтожество…»

Король ушел и закрыл за собой дверь. Ашерон покачал головой, пытаясь очиститься от мыслей короля. Он взял подарок Риссы, чтобы изучить поближе. Как иронично, что она подарила это ему сегодня вечером. Как будто это его мама направила Риссу к этому подарку.

— Апостолос?

Он замер, когда услышал сомневающийся женский голос, который появлялся у него в голове столько раз за всю жизнь, а Ашерон думал, что сходит с ума.

— Мама?

— Мой малыш. Клянусь, я отомщу за тебя. Но мы должны быть осторожными. Ксиамара вернется и покажет тебе, как использовать твои силы. Не прибегай к ним пока, чтобы Архон не смог найти тебя. Пока прячься и, когда остальные прекратят плести свои интриги, она проведет тебя ко мне, и я сделаю все, чтобы тебя больше никто не обидел. Я клянусь своей жизнью.

Ашерон почувствовал легкое дуновение воздуха у себя на щеке, как нежное прикосновение, а потом все снова замерло. Стиснув зубы, Ашерон почувствовал, как боль заполнила его. Его мать любит его… Его настоящая мама. Он так отчаянно хотел увидеться с ней, хотел узнать, что значит почувствовать на себе такой взгляд своего родителя, каким король смотрит на Риссу и Стикса. С гордостью. С любовью. Я желанен. Более того, Артемиде больше никогда не придется стыдиться его. Если для богини было совсем неподобающе быть со шлюхой, то теперь нет ничего постыдного в том, чтобы быть с другим богом. Она сможет полюбить его открыто… Ашерону хотелось кричать от радости. Прижав браслет Риссы к груди, он улыбнулся от мысли, как скажет Артемиде о том, что с ним произошло. Она будет ужасно взволнована. А иначе и быть не может. И тем не менее у него было странное дурное предчувствие, которое говорило ему опасаться того, что обязательно принесет завтрашний день.

Глава 52

24 июня, 9527 г. до н. э.

Ашерон вышагивал по комнате, отчаянно желая, чтобы появилась Артемида, и он, наконец, смог удивить ее своей новой ипостасью. Утро было просто ужасно интересным, пока он открывал в себе все новые и новые возможности. Ашерон мог передвигать предметы лишь только силой мысли. Как и Артемида, он мог перемещаться в пространстве туда и обратно. И хотя его мать сказала не пользоваться ему этими силами, Ашерон просто не мог удержаться. Он стал лучше контролировать их, чем раньше. Но все равно Ашерону все еще слышались голоса людей, окружавших его, и даже тех, кто жил в самых отдаленных землях. Иногда они были так слышны, что боль просто сбивала его с ног. Каждая мысль. Целый мир обнажился и лежал у его ног. Мир царил только возле Апполодоруса, желания которого были совсем просты. Поесть, поспать, чтобы его качали и любили. В простом баюкании племянника было столько умиротворения и утешения, что это заглушало все те голоса, которые кричали на него, и позволяло Ашерону сконцентрироваться и твердо стоять на ногах.