– Десять? А разве я сказал не десять?.. – Гусман пожал плечами, подошел к кассе, крутанул ее ручку. Затем вытащил деньги и долго перебирал их, чтобы не отдать новенькие ассигнации.
– Вот тебе, разбойник, твои неправедные деньги, – сказал хозяин гостиницы и протянул Зуфару десятку.
Тот неуверенно ее принял и под строгим взглядом старика быстро покинул холл.
– Ну вот, теперь мы уладим все стоящие промеж нас дела, – улыбнулся Гусман и, ударив по звонку, замер на мгновение, ожидая неизвестной Кларку реакции.
«Кажется, он сумасшедший, или я не знаком с местными традициями», – подумал Эдди и осторожно огляделся.
Гусман еще раз ударил по звонку. Но, опять не дождавшись ответа, решительно толкнул небольшую дверь и крикнул:
– Мотя, я же звонил! Мотя!
– Ну иду... – отозвался сонный голос.
Хозяин вернулся к стойке и, наклонившись к Эдди, доверительным тоном сообщил:
– Это Эммануил – мой племянник. Я взял сироту к себе, поскольку не могу жить вечно. Решил – пусть мальчик привыкает к делу, потом станет хозяином, но...
Гусман махнул рукой и вздохнул.
– А что с его родителями?
– О, не спрашивайте. После распада Железной империи многие ее планеты получили независимость. В том числе и этот Трезубец. Там живут блакитники, и теперь у них государство – видели бы вы какое. Оставшиеся от флота корабли пропили, а то и разворовали, везде назанимали денег, и никто не работает. Теперь грозятся воровать на торговых путях, если им не займут еще немного. А еще устраивают погромы... Вот и родители Моти попались под пьяную руку...
Наконец появился Мотя, прыщавый молодой человек лет восемнадцати, одетый в помятый мундирчик с галунами.
– Поздоровайся с гостем, горе мое, – напомнил Гусман.
– Здравствуйте, сэр, давайте ваш чемодан.
– У господина нет багажа, Мотя. Просто проводи его в люкс, а я пока сделаю запись в книге.
– Билл Кастелано, – представился Эдди.
– Очень приятно, – кивнул Гусман, старательно выводя на бумаге имя постояльца. – Все, Мотя, можешь идти.
Поднявшись за Мотей на третий этаж, Эдди оказался в длинном темном коридоре, где стоял запах сушеных трав.
– Чем это пахнет? – спросил Кларк.
– А, это мадам Садальская колдует понемногу. Траву палит.
– Она что же – колдунья?
– Так никто ж не знает, сэр, колдунья или просто ее-дьмачка. Так сразу не скажешь.
– А почему тихо вокруг? Что, совсем нет постояльцев?
– Почему нету – есть у нас люди, только спят все.
– Спят?!
– А то, – усмехнулся Мотя, – дрыхнут без задних ног. Днем жарко, и все спят. К вечеру оклемаются.
Наконец они подошли к номеру, и Мотя, вставив ключ в замочную скважину, плавно его повернул.
– Никакого скрипа, сам смазывал, – прокомментировал он и толкнул дверь.
Из-за опущенных плотных штор номер выглядел сумрачным и неуютным.
– Сейчас сделаем светло, – пообещал Мотя и, пока Эдди осматривался, поднял все жалюзи.(tm) Там умывальник и душ, – указал Мотя, – а там туалет на супертефлоне, без воды.
– Это как? – не понял Эдди.
– Такой сплав специальный с водо– и маслоотталкивающей поверхностью. К нему ничего не прилипает.
– Теперь понял. Кстати, тараканов здесь нет?
– Нету. Их поели сороконожки, – просто ответил Мотя.
– Сороконожки? Какие сороконожки?
– Да есть тут десяток-полтора небольших тварей, но вы не бойтесь, для ночи у вас есть специальный полог над кроватью. Крепко зашнуруйте, и она до вас жалом не доберется.
– А если доберется? – спросил Кларк, рисуя в своем воображении омерзительную и ядовитую скалапендру.
– А если доберется, то на первом этаже в номере двенадцать есть хороший врач. Он тоже с Трезубца, мой земляк.
Кларк осторожно опустился на кровать и слегка покачался на ней, проверяя мягкость.
– Ну спасибо, Мотя, вы меня успокоили. Тут у меня полкредита обнаружилось, возьмите, это вам – за услуги.
– Спасибо, сэр, – поклонился Мотя и спрятал монету в карман. – Это пойдет в фонд освобождения Трезубца.
– Будете мстить?
– Обязательно, – серьезно ответил молодой человек. – Зуб за зуб, око за око. Так завешали мои предки.
– Надеетесь справиться с блакитниками?
– Сам – нет, но я подамся в Железную империю и выучусь там на военного. Рано или поздно империя начнет давить блакитников на Трезубце, и тогда я пойду в первых рядах. За все посчитаемся, не будь я Эммануил Лейбовиц...
Закончив свою пламенную речь, Мотя ушел, и Эдди остался один. Он был совершенно придавлен новым, неизвестным прежде миром, где, помимо Зуфара и его курицы под сиденьем автомобиля, существовали Франц Гусман и Мотя.
«Кажется, это путешествие меня утомило», – подумал Эдди. Он понимал, что ему следовало принять новый план действий, но пока в его голове не появлялось ни одной сколько-нибудь подходящей мысли.
В дверь постучали.
Эдди положил руку на пистолет и сказал:
– Входите, пожалуйста.
Дверь открылась, и поначалу Эдди принял вошедшего за местного жителя – его ввела в заблуждение одежда.
– Здравствуйте, Билл.
– Здравствуйте, мисс Остер! Вот уж не ожидал встретить вас здесь! – удивился Эдди совершенно искренне.
– Мы же договорились называть друг друга запросто – Билл и Джейн, – напомнила мисс Остер.
– Извините, от удивления я даже забыл, – сказал Кларк, хотя не помнил ничего подобного. Он поднялся с кровати и жестом указал гостье на стул: – Пожалуйста, присаживайтесь.
Мисс Остер церемонно села.
– Так вы, значит, летели именно сюда? – спросил Эдди.
– Да, на Арафате я во второй раз. Вы не представляете, как злостные неплательщики алиментов любят прятаться именно в таких глухих местах.
– Ну, от Джейн Остер им нигде не спрятаться. У вас, я вижу, даже одежда подходящая.
– Вам, Билл, необходимо приобрести точно такую, – улыбнулась Джейн и провела руками по балахону. – Кстати, а почему вы сошли в Арафате, если оплатили билет до Бит-Цаха? Проблемы с законом?
– Проблемы с законом? – Эдди с усилием изобразил на лице беззаботность, – С чего вы взяли? Просто у меня быстро меняется настроение. Такие люди не редкость, уверяю вас.
– В любом случае это не важно, Билл. Для меня это не имеет значения до того момента, пока кто-нибудь не наймет меня для вашего поиска. – Джейн снова улыбнулась, но эта улыбка Кларку совершено не понравилась.