Джонсон и Смит переглянулись. Берк позволил себе улыбку и сел за руль.

– А может, лучше поведу я? – предложил Техасец, однако, наткнувшись на строгий взгляд Джонсона, примирительно поднял руки.

73

Свою сигарету Техасцу пришлось выбросить, и, поскольку больше ему заняться было нечем, он начал рассказывать, как «побывал в России».

– Наш инструктор полковник Файтинг был большая задница. Он нам еще в Корее много крови попортил, постоянно выбрасывал то в Лаос, а то, в тумане, прямо в открытое море. И вот взялся он за составление маршрута по переброске нашей диверсионной группы прямо в Советский Союз, чтобы показать «комми», кто в мире хозяин.

– Это тогда вы, значит, мосты взрывали? – спросил Берк.

– Не гони мула, парень. Слушай дальше. В общем, посадили нас в самолет – двенадцать красавчиков и пилота дали какого-то О'Лири, та еще ирландская сволочь. Крутил он, крутил штурвал, садился для заправки, потом снова поднимался и примерно через двадцать пять часов нам говорит: «Вперед, парни, внизу одни только „комми“. Задайте им жару».

Ну мы и прыгнули. Попали в какие-то горы и лес, но ноги никто не поломал, и то хорошо. Осмотрелись на местности и поняли, что карты можно выбрасывать – перепутали район выброски. Ну а чего вы хотели, планировал-то все тот же задница Файтинг. А пилот – ирландская сволочь О'Лири. – Техасец не удержался и сплюнул под ноги, однако захваченные рассказом Джонсон и Смит ничего ему не сказали.

– В общем, стали мы автономно воевать. Взорвали в горах несколько мостов. Потом сожгли аэропорт в небольшом городишке и еще кое-чего по мелочи. Только через три недели выяснилось, что мы в Аргентине… Когда я это узнал, смеялся так, что намочил штаны.

– Так, значит, ваша командировка в Советский Союз ограничилась одной Аргентиной? – спросил пораженный Джонсон.

– Ну не будут же высокие чины признавать, что они дураки! Дали нам по медали и благодарность от Президента, а в досье так и записали – летал взрывать «комми». Так что Советский Союз я в тот раз не увидел, но вы, ребята, не думайте, я в курсе всех событий. Горби, матрешка, водка – правильно? А это Петербург, правильно?

– Не правильно. Мы в Москве, мистер Техасец. В Москве, запомните это, а не в Петербурге и не в Анкоридже, штат Аляска. Вам ясно?

– Все ясно, – поднял руки Техасец. – Ты босс, парень, если ты сказал – Москва, я спорить не буду. Ты ведь не задница Файтинг, верно? И не эта ирландская сволочь О'Лири.

– А как ваша настоящая фамилия, мистер Техасец? спросил Берк.

– Майк О'Брайен зовут меня, сынок.

– Но ведь О'Брайен ирландская фамилия.

– Ты это серьезно?

– Вполне.

– Вот задница! – Техасец хлопнул себя по колену. – Подставил меня папаша! И дедушка, и прадедушка! Вот пройдохи!

Подавленный открывшейся вдруг правдой о своем происхождении, Техасец замолчал. Однако ненадолго.

– Все, все вокруг жулики! Единственный человек, которого я уважаю, это Президент Соединенных Штатов… Хотя, если разобраться, он-то и есть самая большая задница.

– Судя по всему, слово «задница» – ваше самое любимое.

– Да нет, – немного подумав, серьезно ответил Техасец. – Есть и другие слова.

– Как же вам удалось провезти свои пистолеты?

– А-а… – Майк улыбнулся. – В Штатах проблем не было, а русские меня за шута приняли. Записали, что я исторические ценности ввожу, чтобы потом с выездом проблем не было.

– Вам придется оставлять их в сейфе. Местные копы плохо реагируют на оружие. Даже на старое.

Помня, что ему рассказывали о «ментах», Майк не стал капризничать и лишь поинтересовался насчет шляпы и сапог.

– О, тут никаких ограничений. Россия свободная страна – можете носить что угодно.

– Эх, а медведей здесь все же нет, – вздохнул Техасец, глядя в окно на городские улицы. – Эй, вот задница – «Макдоналдс»! – неожиданно воскликнул он. – Неужто и русские едят эту дрянь?!

74

Суперматч футбольных команд четвертой лиги удался на славу, и по его окончании даже состоялась драка болельщиков в количестве трех человек.

При этом один кричал «Спартак – чемпион!», второй – «Уралан лучше всех!», а третий дерущийся вообще думал, что бьют зареченских.

Вечером было жарко, поэтому пива выпили много, так что Сергей с Лехой банками просто сгрузились. Отдавать половину Сайду тоже не пришлось, поскольку тот попросил покрыть оставшуюся часть долга дополнительной партией противогазов.

– Зачем тебе противогазы, Сайд? – удивился Тютю-Нил, который с помощью жены Любы мог достать много противогазов. Хоть восемнадцать штук.

– Мы.., дело новое открыли, – признался Сайд. – На колбасные склады экстремалов водим. Город большой, глупых людей много. Почему немножко не заработать? – добавил он и хитро улыбнулся.

Пришлось весь урожай везти на пункт сдачи цветных металлов, где заправляли земляки Сайда.

Все время, пока совершалась вполне обычная процедура сдачи, Леха Окуркин напряженно раздумывал. Мысли о своем перерабатывающем алюминий заводике снова посетили его.

Окуркин молчал весь оставшийся вечер и не донимал идеями Сергея, который тоже размышлял о своем. Он прикидывал, насколько ценными мехами еще могла располагать переодетая «пожилая женщина» и не выйдут ли боком ее подозрительные доброта и наивность.

На другой день после работы Сергей отправился помогать Лехе ставить на «запорожец» турбину от водяного насоса.

Куда именно ставилась турбина, точно никто не знал, поэтому действовали они больше по интуиции. Замена стартера новым агрегатом видимого облегчения не принесла, машина перестала заводиться. Пришлось вернуть все на место.

– Знаешь что, Серег, ты уже куда-нибудь свои триста долларов потратил? – спросил Окуркин, казалось, вовсе не раздосадованный трудностями с установкой турбины.

– Нет. В шкафчике лежат… Любка с тещей провинились, и я запретил им к деньгам даже близко подходить.

– И теща тебя послушалась? – удивился Леха.

– А то. – Серега угрюмо кивнул. – Я же ей амнистию вынес. У нее теперь двадцатого июня считай второй день рождения.

– О, да ты лютый! – засмеялся Леха, который только мечтал о реальном лидерстве в собственной семье. – За что так?

– Они, Лех, мех очень ценный на тапки извели…

– Что значит ценный и как извели? – живо поинтересовался Окуркин, потом неожиданно схватил разводной ключ на шестьдесят четыре и с криком «хых!» метнул его в чахлый куст, росший на границе гаражной зоны.

Из куста бросился в сторону знакомый силуэт пенсионерки Живолуповой, и железный ключ пропал в траве зазря.