Они долго молчали, слушая, как ветер уныло свистит на скальных выступах и хлопает пологом палатки.
— Почему ты раньше не рассказал обо всем?
— Необходимости в этом не было, пока мы не дошли до зданий. Я решил навсегда остаться на Остране. Федералов здесь не слишком-то любят, и мне не хотелось усложнять свою и без того непростую жизнь. Отсюда привычка говорить о себе поменьше. Ну а это… — Он обвел неопределенным широким жестом вокруг. В это трудно поверить, пока сам не увидишь хотя бы купола.
— Ты обещал рассказать, каким образом тебе удалось остаться на Земле во время переселения Таннов. Глен тяжело вздохнул:
— Вообще-то это очень личная история, и мне тяжело о ней вспоминать. Но у Вольных Охотников есть одно хорошее правило. Если человек спасает кому-то жизнь дважды, он становится его побратимом. Так что от тебя у меня нет секретов, брат. Однако рассказ будет длинным и тебе придется запастись терпением.
Перед тем, как было принято решение о переселении, Таннов держали в бывшей индейской резервации в горах Колорадо. Федералы перепугались то ли нас, то ли результатов того, что натворили. Вернее, ответственности за свое деяние. Как бы там ни было, они старались сохранить в тайне все, что касалось генетических экспериментов по выведению новой расы, и особенно ее результатов.
Я был мальчишкой, когда мы жили в резервации, но у Таннов хорошая память. Я помню все так, словно это произошло вчера.
У нас был там собственный маленький домик, он стоял под огромной секвойей. Однажды я попытался влезть на это дерево — таннские мальчишки росли и взрослели быстро… Попытка оказалась неудачной, я сорвался, сломал ногу — она зажила без всякого гипса через неделю. Так что уже тогда я начал понимать, как сильно мы отличаемся от обычных людей.
В нескольких километрах от резервации располагался маленький провинциальный городок. Иногда таннским мальчишкам удавалось обмануть бдительность охраны и побывать в запретном наружном мире, так что мне было с кем сравнивать свои способности. Когда депортация на чужую планету стала неизбежной, родители предприняли отчаянные усилия, чтобы оставить меня на Земле. Они полагали, что правительство решило окончательно замести следы своего преступного эксперимента и отправляет нас на верную гибель.
Еще до того, как для Таннов был введен строжайший режим изоляции, родители познакомились с семьей русских эмигрантов, которые собирались вернуться на свою далекую родину. Те откликнулись на просьбу моих родителей взять меня в Россию… Не знаю, как им удалось подделать документы о моей смерти и подкупить чиновников… В общем, у меня появилась новая фамилия, новые родители, а потом и новая родина.
Я полюбил эту далекую страну. Люди там доброжелательны и удивительно терпимы к чужеземцам. Будь на то моя воля, я бы остался там навсегда.
Но когда началась война с Рутянами, разведке срочно понадобились Танны. Наверное, они подозревали, что во время высылки кое-кто из Таннов мог остаться на Земле, и предприняли значительные усилия, чтобы их разыскать. В шестнадцать лет меня похитили федеральные агенты и переправили на Аркур. Так я попал в разведшколу.
Ветер снаружи усилился и в конце концов принес заряд дождя. Капли бешено барабанили по крыше палатки, пока наконец шум воды не превратился в сплошной монотонный гул.
— Завтра трудно будет спускаться.
Олег ничего не ответил, лишь молча кивнул. После этого разговора между ними установилось пока еще хрупкое доверие, которого им обоим так не хватало последнее время в этом полном опасностей враждебном мире.
— Мне Карил рассказал, что та хранительница, которая спаслась во время штурма деревни, принадлежала тебе, это правда?
— Я ее вырастил. Но потом она уже не принадлежала мне, она стала самостоятельной личностью.
— Разве такое возможно?
— Именно это и произошло, хотя я и сам долго не мог поверить. Но самостоятельным человеком она становилась у меня на глазах.
— Все Вольные Охотники считают, что хранительниц подослали в колонию Таннов специально, чтобы держать под контролем все наши поступки.
— Поэтому Охотники решили отделиться от Сейфов?
— Это была одна из главных причин.
— В этом есть доля истины. Во всяком случае, таким мог быть первоначальный замысел. Но его воплощение натолкнулось на сопротивление самих хранительниц. Они слишком буквально восприняли заложенную в них установку служить своим хозяевам. Никто толком не знает, что собой представляет разум, который способен контролировать все живые существа на этой планете. Как бы там ни было, удается это ему далеко не всегда. Личность, когда она начинает задумываться над смыслом собственного существования, постепенно превращается в отдельную вселенную, управлять которой со стороны становится все сложнее.
— Ты хотел бы ее увидеть снова?
— Конечно. И это одна из причин, по которой завтра я уйду в Каньон Дьявола. Мне кажется, там кроются ответы на многие наши вопросы. Кстати, ты можешь остаться с Карилом, если хочешь.
— За что ты меня обижаешь, брат?
Впервые за этот долгий и трудный путь Олег поверил, что у него появился друг, а вместе с ним и надежда.
— Может быть, нам повезет, и ты ее найдешь?
— Может быть. Но ты слишком мало рассказал о том, что с тобой произошло после высадки. Ведь ты провел на Остране почти четыре года.
— Это еще одна долгая история. Я расскажу тебе об этом когда-нибудь в другой раз. Да и нет в ней ничего интересного, ничего такого, о чем стоило бы говорить специально. Наверное, как и любому Танну, с малолетства узнавшему, что такое насильственная изоляция от человеческого сообщества, мне хотелось найти место для своего дома.
Я надеялся, что таким местом станет Остран. Но… По разным причинам этого не случилось, и вот я здесь, в той самой точке, откуда начинал четыре года назад.
— А как же Ульма?
— Она неплохая жена, но, когда я решил уйти из колонии Вольных Охотников, она отказалась разделить мою судьбу. С тех пор все стало между нами каким-то ненастоящим, во всяком случае, для меня.
Утром, спустившись к строениям, они продолжили исследование. Четыре купола из шести при поверхностном осмотре ничем не отличались друг от друга. Возможно, какие-то мелкие отличия все же были, но, в сущности, это не имело значения. Олегу хотелось быстрее увидеть содержимое шестого, по которому, если все здесь окажется таким, каким видел Глен, должна проходить дорога… Или туннель… Или монорельсы, или что-то еще, ведущее в самое сердце этого мира.
Никаких препятствий в своем передвижении они не встречали. Соединительные туннели, сделанные из такого же, пропускающего в одну сторону свет материала, защищали их от ветра, разбушевавшегося снаружи и несущего с собой непрерывные заряды дождя.