— А бежать? — спросил Олен. — Никто не пробовал?
Дружный смех стал ему ответом.
— Забудь, — посоветовали из темноты. — Никому и никогда этого не удавалось. Хотя если ты умеешь летать…
После вопроса о побеге обитатели зиндана потеряли интерес к новичкам. Зазвучали приглушенные разговоры. Убедившись, что их оставили в покое, Олен подсел к гному и притянул за руку Бенеша.
— Интересно, а где Саттия? — прошептал он чуть ли не в ухо ученику мага. — И что будем делать?
— Можешь говорить погромче, — сказал Гундихар. — Никому до нас нет дела. Как, Бенеш, придумаешь что-нибудь?
— Не знаю, ну… — промямлил тот уныло. — Тут нет двери, чтобы разрушить, замка, чтобы сломать. А ломиться через стены бессмысленно, за ними нет ничего, кроме земли… А Саттия я думаю, в такой же яме, только для женщин. Это… интересно, кто нас сюда засадил?
— Как кто? — удивился гном. — Стражники!
— Это понятно. Но ведь кто-то их науськал, да. Кто-то… это, подсказал, где нас искать — рядом с телами. Кто-то, кому мы чем-то помешали…
— Картим ари Карлудон? — предположил Гундихар. — Хотя не похоже. Таристер захотел бы сам убить тех, кто его унизил.
— Все мог подстроить кто-то, кому понадобились наши вещи, — в этот момент Олен понял, что впервые за долгое время остался без ледяного клинка. Испытал при этом облегчение от сброшенной тяжкой ноши и вместе с ним — острую нехватку привычной уверенности в себе, какую давал меч на поясе.
Сам того не заметив, бывший селянин привык и даже привязался к оружию.
— Тот маг, которого я почуял? — предположил Бенеш.
— Да, похоже на то, — Гундихар кашлянул. — Но кто это? Ваш приятель из Безариона нас бы попросту убил, местный правитель…
Донесшиеся сверху лязг и скрежет заставили его замолкнуть. Олен поднял взгляд и обнаружил, что в потолке обозначился пылающий оранжевым светом контур. После тьмы он показался невероятно ярким, так что пришлось зажмуриться и выждать несколько мгновений.
— Эй, голодранцы, ужин, — донесся сердитый голос. — Славьте за милость Синюю Луну и императора, да сохранят боги его от всех напастей!
Контур зашевелился и превратился в открытый люк. Через него опустился висящий на веревке факел, замер в десятке локтей над полом. Свет упал на блестящие от склизкого налета стены, вырвал из мрака копошащихся во мраке людей в лохмотьях. Стали видны грязные тела, спутанные волосы и косматые бороды, открылась смрадная дыра в полу. За факелом появилась овальная бадейка, висящая на двух веревках. Достигнув пола, она издала негромкий стук. Брякнула висящая на врезанной в борт цепочке глиняная чашка.
— Так, не спешить! — проговорил шепелявый, оказавшийся тощим мужиком с безумным взглядом и гривой рыжих волос. — Кто там первый по очереди? Новички, вы последние…
Узники поднимались, выстраивались в длинную, завивающуюся спиралью колонну. Каждый подходил к бадье, зачерпывал чашку, торопливо проглатывал ее содержимое. Происходило это в полной тишине.
В бадье оказалась намешанная в воде мука с бобовыми зернами и кусочками размоченных хлебных корок. Олен с трудом впихнул это «яство» в себя, со злостью подумал, что многие из сидящих здесь не видели иной еды десятилетиями.
На середине третьего захода посудина опустела. Последний узник добрал остатки белесой жижи из угла наклоненной бадьи.
— Все сожрали, твари? — донесся сверху тот же голос. — Эх, надо вам пару дохлых крыс бросить. Интересно, полностью съедите или кости оставите?
Веревки натянулись. Опустевшая бадья, раскачиваясь, поплыла к люку. За ней двинулся факел. Олен поймал себя на том, что провожает его глазами, словно желая подольше удержать единственный источник света. Но люк закрылся, и мрак окутал зиндан.
Узники, ворча, принялись расползаться по лежбищам.
— Вот и все, праздник закончился, — Гундихар, единственный, оставшийся зрячим, схватил Олена за руку и повел за собой. — Поели лучше, чем в гостях, ха-ха. Осталось выспаться как следует.
— Да уж, тут никто будить тебя не станет, — вздохнул Бенеш.
Олен осторожно улегся, стараясь не делать резких движений. В пострадавшей от удара голове после «ужина» появилась боль. Когда закрыл глаза, стало немножко легче, под опущенными веками закрутились огненные спирали.
Проснулся от грохота, потрясшего, как показалось в первый момент, весь зиндан. Зажмурился от бьющего сверху ослепительного света.
— Просыпайтесь, шавки гниломордые! — рявкнули из сияния. — Эй, где тут северяне, вчера приведенные?
«Вчера? — удивился Олен. — Это что, уже утро?».
— Тут мы! — сориентировался быстрее всех Гундихар.
— Подходите к веревке по одному. Вас требуют на допрос. Шевелите ногами, иначе тут останетесь!
Гундихар торопливо зашагал туда, где спустившаяся из люка веревка коснулась пола, а Олен принялся тормошить Бенеша. Гнома потащили наверх, и только когда он исчез из виду, ученик мага открыл глаза.
— Э… что такое? — спросил он.
— Допрос вас ждет, — с сочувствием проговорил поднявший голову шепелявый. — А они такие, что после них сюда не возвращаются. Сразу на кладбище отправляются. Так что удачи.
Бенеш захлопал ресницами, а Олен, стараясь не наступать на лежащих узников, за руку потащил его за собой.
— Почему они?! — неожиданно завопил один из обитателей зиндана и вскочил на ноги. На сером от грязи лице сверкнули бешеные глаза. — Я тоже достоин свободы! Пустите меня, пустите!
Он перепрыгнул через соседа, отшвырнул Олена и бросился к веревке. Схватился за нее обоими руками и дернул. Из люка донесся хлопок спущенной тетивы. Сошедший с ума узник свалился, пытаясь выдернуть впившуюся в плечо стрелу. Заскулил, как побитая собака. Кровь потекла по смуглой коже, ручеек ее зазмеился по грязи.
— Давай, — Олен подтолкнул замершего Бенеша. Тот неловко взялся за веревку и поплыл наверх, точно возносящийся в Небесный Чертог бог.
Раненый приподнялся на четвереньки, оскалился, с ненавистью глядя на Рендалла. Сделал движение вскочить на ноги, и тут из люка донесся сердитый голос:
— А ну не балуй! Следующей стрелой я проткну твой прогнивший насквозь череп!
— Ыхххррр… — прорычал безумец и на карачках принялся отползать к стене.
Веревка ударила Олена по лицу, заставила вскинуть руки. Когда вцепился в нее, словно клещ, рывком потащилась вверх. Грязная и вонючая яма, заполненная людьми, начала удаляться. Проплыло мимо отверстие люка, стала видна лебедка, к которой через блок крепилась веревка, двое вращавших ее стражников.
Еще один держал наготове лук, другой — зажженный факел. Колеблющийся алый свет освещал стены недлинного коридора, на полу которого и стояли две лебедки, одна побольше, другая поменьше. Падал на морщинистое лицо старика в зеленом халате, на поцарапанную мордашку стоявшей рядом с ним Саттии.