Когда тот выпорхнул из номера, распространяя сладкий запах «Олд Спайса», они пошли по длинному, почти бесконечному коридору в сторону лифта. Рыжая женщина за стойкой проводила постояльцев взглядом.

Громадная площадь выглядела на удивление пустынной, ходили люди, изредка проезжали машины.

– Куда пойдем? – спросил Сергей.

– Вон туда, в парк, – ответил Олег. – Чутье подсказывает мне, что там должно быть много всяких кафе.

Пересекли площадь, наткнулись на небольшой ресторанчик, снаружи похожий на теремок: остроконечная крыша, бревенчатые стены, окна с наличниками. Внутри все было так же стильно: деревянные столы и стулья, звериные шкуры и головы на стенах, наряженные в косоворотки официанты.

– Прошу вас, садитесь, – один из них, русоволосый и розовощекий поспешил навстречу ранним гостям. – Вот сюда, в уголок…

Когда сели, перед каждым оказалась кожаная папка меню.

Олег попросил солянки и шницель, Иван – пельменей и салат, Сергей – пива и рыбы, а Игорь, которому не очень хотелось есть, ограничился кофе.

– Так долго мы тут пробудем? – спросил он, когда официант отошел. – И как ты хочешь искать того, кто тебе нужен?

– Насчет сроков ничего не могу сказать, – Олег пожал могучими плечами. – А искать… Такие, как мы, чувствуют друг друга на расстоянии. Главное, чтобы был… хм, повод для контакта. Посредник. Понял?

– Нет, – признался Игорь.

Успевший вытащить сигарету Сергей заулыбался ехидно, наклонил голову. Глаза его блеснули.

– Нечего на меня так глядеть, – сказал он. – Я хоть со словами и хорошо управляюсь, тут ничем помочь не могу.

– Только боюсь, как бы он не погиб, – заметил Олег и повернулся к принесшему пиво официанту. – Простите, вы знаете человека по имени Сергеев Федор Андреевич? Он довольно известен в Харькове.

– Сергеев? – Официант поставил кружку на стол и только после этого позволил себе задуматься. – Нет, не слышал никогда. А кто он, футболист, в «Металлурге» играет?

– Нет. Не футболист. И даже не музыкант.

Официант пожал плечами и ушел, а Олег принялся задумчиво теребить бороду.

– Я так понимаю, мы тебе не особенно нужны, – сказал Сергей. – А то с девушками договорились.

Иван плотоядно облизнулся.

– Идите, гуляйте, – Олег махнул рукой. – Дело ваше, как я погляжу, молодое. Только оставайтесь на связи.

Вновь подошел официант, на этот раз с подносом, на котором стояли тарелки, и разговор пришлось прервать.

Пионер

Село Герасимовка затеряно среди лесов и болот Свердловской области. От соседних деревень отличается тем, что к нему ведет отличная асфальтовая дорога.

Обычно она пустынна, редко-редко протащится рейсовый автобус или пройдет старый, разболтанный «ЗИЛ».

Но сегодня на герасимовской «трассе» воцарилось необычное оживление. Ранним утром, когда солнце еще не вылезло из-за горизонта, из тумана донесся гул моторов. Сначала показалась милицейская машина с мигалкой, затем из белого марева вынырнули два черных обтекаемых автомобиля из тех, на которых обычно перемещается большое начальство.

Увидев их, шагавший по обочине Иван Степаныч Охлобыстин, проживший в Герасимовке всю жизнь, с самого рождения в сороковом году, выпучил глаза и открыл рот.

За черными машинами появились темно-зеленые армейские грузовики, а потом с рыком, достойным доисторического ящера, показался громадный экскаватор. А замкнула колонну еще одна милицейская машина.

Первая тем временем свернула прочь от поселка, на ведущую в лес дорогу.

Иван Степанович выпучил глаза еще больше и побежал в сторону жилых домов – сообщить новость.

Чужаки отправились туда, где находилась единственная достопримечательность Герасимовки, да и всего Тавдинского района. И как подумал Охлобыстин – вряд ли для того, чтобы просто поглядеть.

Уходившая в лес дорога закончилась на небольшом пятачке, окруженном березами и соснами. В его центре стояла черная металлическая оградка, а внутри нее – обелиск из серого камня со звездой наверху. К нему была прикреплена табличка с надписью: «Здесь 6 сентября 1932 года был убит пионер Павел Морозов и его брат Федор».

Машины остановились, из кабины переднего грузовика выбрался офицер. Рявкнул что-то, и из кузовов горохом посыпались солдаты. Разбежались, окружив ограду плотным кольцом.

И только после этого открылась дверца одного из черных автомобилей. Из него вышел невысокий мужчина с шеей борца, короткой стрижкой и глубоко посаженными глазами.

Проведя ладонью по макушке, он кашлянул и направился ко второму автомобилю.

Майор Сечкин, сотрудник управления ФСБ по Курганской области, чувствовал себя не в своей тарелке. До сегодняшнего дня он жил в полной уверенности, что Контора занимается понятными (естественно, только посвященным), но при этом рациональными делами.

События последних суток эту уверенность поколебали.

Вчера вечером майора вызвали к начальству, и то огорошило его целым залпом странных приказов. Встретить человека из Москвы, сопроводить, оказать помощь, а еще наладить сотрудничество с армейской частью триста три дробь семь, стоящей в Тавде, и добыть мощный бульдозер…

Сечкин ответил «есть» и отправился выполнять.

Гость из Москвы прибыл ночью, на чартерном самолете. Имени и звания он не сообщил, и Сечкин про себя прозвал его Старшим. Из аэропорта они отправились в город, а потом – сюда, в глухомань, и тут майор окончательно перестал что-либо понимать.

– Вот и наша цель, – сказал Старший, выбираясь из машины.

Был он гладко выбрит и обладал совершенно непримечательной внешностью, как любой хороший сотрудник органов. На носу красовались изящные очки в золотой оправе, залысины поднимались до макушки.

– Так точно, – ответил Сечкин.

Роль тупого служаки он не очень любил, но иногда уходил в нее, будто улитка в раковину. Случалось это, когда майор ощущал себя пешкой в чужой игре.

– Вот он, памятник. – Старший почесал щеку и криво улыбнулся. – Знаешь, кому он поставлен?

– Никак нет.

– Павлу Морозову. Пионеру, предателю, мифу.

– Так он вроде бы не был пионером, – осмелился заметить Сечкин. – Я в книжке читал… Его родственников наши коллеги подставили, чтобы… ну, создать героя для СССР. Так вроде бы.

Старший улыбнулся еще раз, глаза его остались холодными.

– Ты читал Дружникова, майор? – сказал он. – Ты меня удивил. Может быть, ты еще и смотрел фильм Эйзенштейна «Бежин луг»?

– Никак нет… нет, – неуверенно проговорил майор.

– И неудивительно. Все материалы по фильму были уничтожены в тридцать седьмом. Режиссер попытался создать собственный, отличный от официального, миф, ну а такого ему позволить не могли. Насчет провокации наших коллег – глупость это. Дружников – бывший диссидент, ему всюду, даже в сортире, мерещилась «кровавая гэбня». Попытался разрушить советский миф, но только создал другой.