— Готово, — сказал Виктор и вытер пот со лба.
— Рано радуешься, — хмыкнул сидящий на мотосанях Веселов. — Его еще надо от веток очистить и на части распилить... Только потом мы с тобой чурбаки погрузим и отвезем домой!
Виктор тяжко вздохнул, прошел к верхушке упавшего дерева и принялся за работу. Пила визжала и подергивалась у него в руках, точно норовящее вырваться живое существо.
В лес они отправились еще до рассвета, в настоящую пургу. Сейчас рассвело, ветер ослабел и с неба медленно падали крупные снежинки.
— Весна скоро, — сказал Веселов, глядя на просвечивающее сквозь тучи солнце.
— Так уж и скоро? — усомнился Виктор. — Месяца два...
— Они быстро пролетят. — Психолог зевнул и поднялся. — Закончил? Ну тогда давай грузить.
Тяжелые чурбаки выскальзывали из пальцев, и к тому моменту, когда последний занял место на мотосанях, Виктор изрядно умаялся. Веселов уселся на сиденье водителя, и сани медленно двинулись с места.
Когда подъехали к дому, обнаружилось, что Джоанна ждет их на крыльце. Лицо ее от мороза раскраснелось, зеленые глаза блестели.
— Хо-хо, — сказал Веселов с довольным видом. — Вот так женщины уже тысячи лет встречают мужчин- добытчиков! А она ничего, ты не находишь?
— Не то что ничего, а очень даже симпатичная, — ответил Виктор.
Вместе с давно потерянной личностью к нему возвращались и чувства. Виктор замечал, что ему приятно видеть Джоанну, интересно разговаривать с ней, нравится просто находиться рядом.
Но никаких далеко идущих выводов из этого делать не собирался.
— Иди в дом, нечего тебе мерзнуть! — преувеличенно грозно прикрикнул на девушку Веселов, останавливая сани у сарая. — Чаю лучше нам согрей!
— А я уже согрела! — ответила Джоанна и неожиданно показала ему язык. С ней происходило примерно то же самое, что и с Виктором, — из блеклого «призрака» она превращалась в человека.
— Вот чертовка! — только прокряхтел старый психолог. — Давай разгружай.
Они затащили чурбаки в сарай, где и оставили на просушку. Веселов пошел в тепло, а Виктор еще загнал мотосани на место — под навес позади дома.
Насчет чая Джоанна не обманула — на кухне мужчин ждал горячий самовар. Хозяин одну за другой выпил три чашки, довольно отдуваясь и посапывая, Виктор от него не отставал.
— Ну, удовольствие получили, — сказал Веселов, когда чаепитие закончилось, — пора и за дело браться! Пойдем в лабораторию!
Предварительная работа с установкой «маяков» была закончена вчера, сегодня предстояло опробовать их в действии.
— Двое сразу будет многовато, — поскреб затылок старый психолог, усевшись, как обычно, на пол. — Если что случится, обоих я могу и не вытащить. Так что для начала попробуем с тобой, Виктор.
— Хорошо, я готов.
— Закрывай глаза и вызывай основной «маяк». Его ты должен держать в памяти всегда! Что бы ни происходило!
Виктор опустил веки. Бутафорская шпага с тупым кончиком возникла перед ним сразу же. Он видел ее совершенно отчетливо, вплоть до царапин на чашечке и небольшой щербинки у основания клинка.
— Я готов.
— Тогда отодвигай этот символ куда-то в угол. — Голос Веселова был серьезен, как у священника на проповеди. — И выводи на центральное место другой, принадлежащий... ну пусть Хуану Васкесу.
Перед глазами Виктора как живой встал человек с кнутом в руке и свирепым оскалом на загорелой роже.
И тут же нахлынули чужие воспоминания, мысли понеслись галопом, а сердце, наоборот, словно остановилось, чтобы через несколько мгновений забиться по-другому, мощно и уверенно.
Хуан Сантьяго Васкес открыл глаза и с удивлением огляделся, не понимая, где именно находится и как сюда попал. Он сидел на полу просторного, почти пустого помещения в компании старика и симпатичной Девицы. За окном неторопливо кружились снежинки.
Снег? Откуда на Альвхейме снег? Или это все сон?
— Где я? — спросил Васкес. — Кто вы такие?
— Помни о «маяках», Виктор! — проговорил старик. — Не теряй памяти о себе! Помни о «маяках»!
— Ты с кем разговариваешь? — Васкес попытался подняться, но тело слушалось с трудом. — Ты спятил, дед?
Он все же сумел встать, даже сделать шаг, но в голове что-то закружилось, перед глазами мелькнуло какое-то старинное оружие с узким клинком.
— Проклятие, — пробормотал Васкес и потерял сознание.
Когда Виктор открыл глаза, то обнаружил, что лежит. Голова болела так, словно он шарахнулся обо что-то затылком.
— Ты очнулся! — сказала склонившаяся над ним Джоанна. — А то мы начали беспокоиться!
Глаза девушки лучились тревогой и вниманием, и на мгновение Виктор ощутил, насколько приятно, что она о нем беспокоится.
В поле зрения появилось бородатое лицо Веселова.
— Да, молодой человек, — сказал старый психолог разочарованно. — У тебя ничего не вышло, к сожалению!
— Я понимаю. — Виктор попробовал сесть, и это ему удалось. — Но я буду, буду работать...
— В этом-то я не сомневаюсь. — Веселов перевел взгляд на Джоанну. — Теперь ты, барышня! Женская психика гибче мужской, так что больше шансов, что у тебя все получится! За дело!
С тревогой Виктор смотрел, как Джоанна закрывает глаза, как расслабляются ее руки, лежащие на коленях.
— Давай, — приказал Веселов. — Анна Мак-Фадден!
Джоанна вздрогнула, по ее лицу прошла «волна», и оно приобрело незнакомое выражение — угрюмой и злобной решительности. Поднявшиеся веки открыли наполненный презрением взгляд.
— Где это я? — Голос девушки звучал куда жестче; чем раньше, в нем появились металлические нотки.
— «Маяки», Джоанна! «Маяки»! — напомнил старый психолог.
— Меня зовут Анна, а вы... — Надменная девица поперхнулась, подняла руки и уставилась на них так, точно видела первый раз в жизни. — Я... он... ты...
— Джоанна! — мягко продолжал настаивать Веселов. — Вспомни тот цветок, что подарила тебе в детстве мама!
— Нет! Нет! — Она вскрикнула и закрыла лицо руками. Когда отвела ладони, стало ясно, что Анна Мак-Фадден ушла и на место вернулась прежняя Джоанна. Взгляд ее был растерянным.
— И тут ничего не вышло, — покачал головой психолог. — Ну ничего, в первый раз не получилось, во второй получится. Завтра попробуем еще. А сейчас марш отдыхать!
Когда Виктор попытался подняться, обнаружил, что мышцы слушаются с трудом, будто целый день ворочал мешки с цементом. Джоанну пришлось просто тащить до комнаты.
— В чем дело? — спросил Виктор у провожавшего их хозяина дома, когда дверь за девушкой закрылась.