Обхватив вспотевшими пальцами светящуюся рукоять, он толкнул дверь и вышел в ночь.
В части города, где обитают сапожники, портные и прочая мелкая мастеровая сошка, царила полная тишина. Над погруженными в ночной мрак улицами стлались сырые смрадные испарения.
Но вдыхающему их Бульку Ону они казались слаще ладанного дыма. Впервые он был не самим собой, тощим и не складным объектом насмешек и подзатыльников (от тех, кому удавалось дотянуться), а героем!
И направлялся он к Норам, средоточию всякого городского зла и порока.
Чтобы во всеуслышанье объявить о своем существовании.
Арс и Сигизмунд удирали во все лопатки. Группа быстрого реагирования преследовала их с неумолимостью гончей взявшей след. Может быть, реагировали пожилые маги не очень быстро, но зато разок среагировав, не могли остановить собственную реакцию.
Топыряк лишь чудом ушел от нацеленного в спину огненного шара, а уж сколько домов пострадало во время этой погони, он даже не пытался сосчитать!
Стены пробивали ледяными и обычными молниями, дырявили потоками пламени всех цветов радуги, а также прозрачного и черного. Не одна сотня горожан была разбужена кровожадными воплями и астматическим сопением преследователей.
Но постепенно молодость взяла свое. Волшебники отстали.
— Кажется, оторвались, — сказал Арс, останавливаясь в тени небольшого дома, такого кривого, словно его строил выходцы из Китежа.
— Me, — согласился козел. Ему тоже пришлось нелегко. Топыряк пытался отдышаться, что потребовало неожиданно больших усилий. Ноги дрожали, сердце бешено колотилось. И вообще, ощущения были такие, что он набегался лет на пять вперед.
— Где мы? — спросил Сигизмунд, вертя рогатой башкой.
Слегка переведя дыхание (или то, что от него осталось) Арс огляделся. И тут же пожелал оказаться в каком-нибудь другом месте, и желательно подальше отсюда.
По всем признакам, они очутились в Норах.
Полутьма вокруг была полна жизни, жадной, почти невидимой и опасной. В домах горел тщательно замаскированный свет, от входов в притоны тянулся кислый запах разложения, а в соседнем переулке, судя по выкрикам, играли в литробол чьей-то головой…
Которую забыли отделить от тела.
Шансы выжить здесь у обычного человека были примерно такие же, как у рыбы в пустыне. У мага — чуть повыше; у мага с козлом — … непонятно, поскольку вероятность попадания такого тандема в Норы никто всерьез не рассматривал.
Скорее всего, поэтому они до сих пор и оставались в живых.
— Нам пора убираться, — спешно сказал Арс, ощущая, как зубы начинают подрагивать в отнюдь не радостном предвкушении.
Но оказалось уже поздно. Гнездящаяся в Норах тьма проявила к незваным гостям интерес. Сгустившись, она породила троих типов, всё жизненное предназначение которых состояло в том, чтобы шляться по кривым и мрачным переулкам и с кривыми и мрачными ножами приставать к прохожим.
— Слышь, парень, — сказал один из типов, демонстрируя улыбку, устрашающую по причине того, что каждый второй зуб в ней отсутствовал. — Отдавай нам всё… может быть, выживешь…
В полутьме блеснули обнажившиеся ножи. На самом деле кривые и предельно мрачные. Их лезвия даже не удосуживались оттирать от потеков крови.
— Что — всё? — спросил Арс, пытаясь выиграть время.
И тут же глаза грабителей, как по команде, округлились, а горящие злобой и алчностью взоры перешли с жертвы куда-то ей за спину.
Конечно, ни один приличный персонаж не должен покупаться на такой простой трюк. Поверишь, отвернешься, и тебя как треснут по башке…
Но не в привычках обитателей Нор было действовать столь сложно, особенно если их трое, а потенциальная жертва в одном экземпляре. Обычно к искомой цели аборигены приходили максимально простыми путями — запугиванием или ударом ножа в живот.
Все это срабатывало безукоризненно.
Так что Арс не выдержал, обернулся.
Из тьмы, негромко почавкивая, приближалось нечто, больше всего похожее на колышущееся черное пятно. Поскольку подобного рода пятна плохо различимы во мраке, то обилием информации о подходящем объекте никто из наблюдателей похвастаться не мог.
Единственной достоверной деталью было что-то светящееся в районе пояса.
— Эй, ты кто там? — вопросил вожак грабителей, в тоне его слышалось естественное беспокойство человека, столкнувшегося с чем-то непонятным. — Чего тебе надо?
Арс, воспользовавшись тем, что на него никто не смотрит, принялся медленно отступать в сторону центра площади, откуда при удаче можно будет обратиться в бега в западном направлении. Дрожащего от ужаса и любопытства козла он волок за собой.
Темное пятно подошло ближе и остановилось. От него шел явственный запах старой кожи.
— Я… — сказало оно и задумалось. Имя Бульк Он так придумать и не успел, пришлось импровизировать. — Я… эээ, Убийственный Башмак!
Прозвание вышло не шибко звучное, поскольку фантазия у ученика сапожника оказалась не на самом высшем уровне.
— Ну и чего, в натуре? — вожак несколько осмелел. — Раз башмак, то опасен только для тараканов!
Подручные главного грабителя угодливо захихикали.
— Нет! — голос темного пятна неожиданно стал громоподобным, словно в дело включились расставленные по окружности площади динамики. Погребенные под лавиной звука, замерли неподвижно люди и другие разумные существа. — Я — Убийственный Башмак! Я — коса, нависшая над шеей каждого преступника в Ква-Ква! Я — герой, который истребит всех городских чудовищ! Я — ужас, летящий на крыльях ночи, я — муха в вашем супе и гвоздь в вашем стуле!
— Впечатляет, — сказал Сигизмунд, — я бы такую речь не осилил… Это же надо — столько текста запомнить!
Темное пятно тем временем что-то сделало с источником света на своем поясе, и тот превратился в длинный меч, лезвие которого льдисто сверкало, а рукоять лучилась золотом.
— Тикаем, — сказал главный грабитель, поняв, что с таким оружием его ножу не совладать.
— Это же тот меч, что нашел я, — сказал Арс удивленно. Но предаться саморефлексии ему не дал козел. Пнув Топыряка что есть силы в зад, он рявкнул:
— Чего стоишь? Бежим!
Ноги Арса осознали тот факт, что даже грабители удрали, куда быстрее головы. Мгновение — и он уже несся по улицам, грохоча сапогами и стараясь не потерять мотающийся впереди ориентир — подгорелый козлиный хвост.
Темное пятно с мечом в конечности осталось далеко позади.
Первое, что Шнор Орин почувствовал, проснувшись с утра, был запах. Он наводил на мысли о рыбине, неделю полежавшей на солнце, о паленой шерсти, и о складе нестиранных носков, достигших такой степени родства с грязью, что их можно было ставить в угол.